Приторно враждебный дух разумной кошки, притаившейся всего в нескольких шагах дурманил голову и требовал напасть, загнать, разорвать.
– Всё-таки она тебя определила, и будет теперь подкарауливать до утра. – Свим вздохнул. – Что привязалась? Ты её видишь?
– Вижу, – ответил К”ньец с подмяукиванием. – Её глаза…
– Та-ак. Стой тут и будь начеку. А я займусь ею.
Свим оттолкнулся от стены и большой темной тенью направился к покинутой тропе. Собака взвыла, увидя перед собой человека и оружие в его руке. Он размахнулся и порезал ей кожу на шее, отчего она взвизгнула не столько от боли, сколько от обиды. Так и не удовлетворив желания погонять кошку, ей пришлось убегать в чащу упраны, подальше от людей.
– Пошла отсюда! – заорал ей вслед Свим и потопал ногами, изображая погоню.
Наконец он повернулся к стене.
– Как думаешь, ушла?
– Да, – отозвался К”ньец и чуть позже подтвердил: – Точно ушла. Но откуда она здесь, за тысячу свиджей от их Урочища?
– Мне тоже интересно бы было узнать. Она могла за кем-нибудь увязаться, а в город её не пустили.
– Диких в город не пускают, – подтвердил Камрат, довольный, что может участвовать в разговоре взрослых.
– Тупая собака, малыш, не совсем дикая. Она, как тебе сказать…
– Хорошо, если пришла с покровителем, – перебил его К”ньец.
– Через десятки постов тескомовцев?
– Вот и я говорю. А не могло ли что-то случиться где-то там, на западе, что погнало её сюда?
– Об этом мы бы уже знали. Она сюда шла, наверное, дней сто, а мы с тобой сто дней назад сами были на западе. Ладно, не будем гадать, мало ли что погнало. Сама могла прийти, в конце концов. Ты, К”ньюша, послушай ещё, да двинем дальше. Скоро рассвет. Да, Камрат! Ты где?
– Здесь я.
– Мы тоже идём в Примето.
– Вы-то зачем?
Свим снова захохотал будто сумасшедший.
– Да, малыш, с тобой серьёзно не поговоришь. Не отставай!
Глава 5
Где-то за затянутым тучами куполом города светила луна. Наступало утро, и ночь размывалась и бледнела. Темнота наливалась нездоровым серым окрасом.
Система поддержки санитарного состояния Керпоса явно не справлялась со своими функциями или что-то в ней разладилось за многолетия бесперебойной работы, оттого волглый воздух захолустья пахнул нечистотами города и гнилью весенней ростепели. Ветра не было, путники задыхались в тяжёлом настое прошлых и настоящих отбросов и отходов большого города.
Узкую дорожку, почти тропу, протоптанную от лаза к Западному шлюзу, то и дело пересекали ручейки и потоки из отхожих мест, моечных, и других источников, каким-то образом нашедших прорехи в койне. Они выносили из города вместе с водой растворённые в ней минеральные остатки, твердые частички и мелкие предметы – всё то, что не подвергалось регенерации, очистке или не было запущено в процесс постоянного круговорота поддержания жизни в городе на спроектированном