Танриэль замолчал на пару секунд, затем, вздохнув, продолжил:
– Но, если честно, я почти не помню ничего из тех дней. Помню лишь долгую дорогу, молчаливого брата и тетку – сестру матери, которая приютила нас. Габриэль начал работать, чтобы прокормить меня и себя. Более того, он платил нашей тетке что-то вроде арендной платы за жилье, хотя она и отказывалась. Тетя много времени проводила со мной, рассказывала разные истории, сказки. А иногда, по вечерам, когда я должен был уже спать, а Габриэля все еще не было, я слышал, как тетя разговаривала с мужем. «Бедные мальчики, – как-то раз сказала она, – что теперь с ними будет?» «Ничего, – ответил ей дядя, – Габриэль сильный парень, он сможет помочь и брату и себе». «Как он изменился, ты заметил? Раньше был такой улыбчивый, разговорчивый». «Да ты его видишь-то от силы минут пятнадцать в день, – ответил тогда дядя, смеясь, – когда ж тебе его знать?». Понимаешь, о чем я говорю, Лиора? Он не всегда был таким. Но тот эпизод, с разбойниками…
– Продолжай, – Лиора внимательно смотрела на Тана.
– Тогда-то он и стал слышать эти голоса, – вновь вздохнул Тан, – тогда что-то в нем надломилось. Он становился все молчаливее, угрюмее. Появились резкие и беспричинные вспышки гнева, он часто говорил сам с собой. Потом внезапно появился проблеск – он влюбился, – при этих словах Лиора удивленно округлила глаза, – да, так и было. Ее звали Даина. Она смогла снова научить моего брата улыбаться, я думаю. Тогда мы с ним были в разных городах – я в Ринвере, а он в Орионе, но мы переписывались. Он так много писал о ней, Лиора! Мне показалось что из-за туч пробился лучик света. Но это длилось недолго – Даина предала его. Ушла от него к его лучшему другу. Когда мы встретились с Габриэлем снова, он уже разочаровался во всем, в чем можно – в дружбе, в любви, да и во всей жизни вообще. Тогда-то его душу и начала заполнять эта тьма. Единственное, что может помочь ему – это любовь. Но кто полюбит его, Лиора? Кто полюбит сумасшедшего, смотрящего на жизнь свысока, плюющего на любые ценности, человека, который презирает все и вся?
– Но ты же любишь его, – Лиора коснулась руки Танриэля. Она была удивлена и сбита с толку его рассказом.
– Он для меня все, Лиора. Он был мне опорой, когда я в ней нуждался, он был стеной, за которую я прятался и отцом, которого я потерял, – Танриэль встал, и подал руку княжне, – спасибо, что выслушала меня, но это все просто болтовня. Пошли-ка спать.
– Пойдем, – Лиора позволила Тану помочь ей подняться с земли. Рука об руку они вошли в шатер.
11
Габриэль залез в карету и лег на диван, вновь приложившись к бурдюку.
– А, твою мать, как же ребра-то мои болят, – пробурчал Вэлиэл, – прямо страсть! Что произошло?
– Твои? – мысленно спросил Габриэль, – какие, к черту, твои ребра?
– А… – Вэлиэл задумчиво замолчал, – черт знает, само вырвалось.