– Тогда тебя за бортом оставим, Тагари. – Здоровяк отодвинул пустую тарелку и утер усы бумажным полотенцем из разгрузки. Переглянулся с соседом по столу и заржал. – Гы! Поскачешь за нами в космос на своей хромой кобыле. Жаль, экзоскелета для животного в наличии нет, а то бы ты нам всем показал, як цыган у космосе гарцует на цветастом пони!
– Вот ты отчего такой злой, Андрей? – Тагари воздел руки к небу. – Я же друг! Плохо ты обо мне говоришь. Намишто! Корабль сам вести будешь!
– Да успокойся ты, цыган, – скуластый мужчина в квадратных очках потянул Тагари за руку на лавку, – я ваших склок с рядовым на год вперед наслушался. Хватит. Можно мне хотя бы один вечер провести спокойно?
– Пинн, родной мой. Ты бы шёл в комнату, включал свою штуку на полную катушку, чтобы голограмма на весь корпус разрослась – и копошись! Кто тебе не даёт этого сделать, очкарик? – довольная улыбка показалась из-под пушистых усов.
– Еще раз назовёшь меня очкариком, тыква перекачанная, и именно в твоём экзоскелете откажет система контроля температуры в самый неподходящий момент. Выйдешь в открытый космос, и бон аппети. Вряд ли после разморозки ты сможешь представлять мне угрозу. Вот как это брокколи, – он наколол зелёный шарик на вилку и поднес к носу здоровяка, – вроде и форма при варке не изменилась, а вкус стал даже слаще, богаче. Казалось бы одни плюсы. В чем же тогда подвох? Но подвоха нет. Как и нет ничего живого в этом кусочке. Надеюсь, аналогия ясна?
Пиноккио закончил, закинул брокколи в рот, молча достал из шкафа бутылочку огненно-острого соуса чили и щедро полил им овощи в тарелке.
– А ещё ты можешь зажариться в костюме до золотистой корочки.
– Извини, Пинн, я не подумал, – Андрей стеснительно ткнул невысокого американца итальянского происхождения в плечо пудовым кулаком. Добродушная громадина в три сотни фунтов, лысая и горбатая, виновато сжалась, походя на трусоватого ретривера. Привыкнув выражать свои эмоции и мысли как на духу, он совсем позабыл, что некоторых людей такая манера может озадачить, а других, как это произошло сейчас с Пинном, чересчур сильно зацепить.
Не удостоив собеседников даже мимолетным взглядом, Пинн продолжал жевать, вглядываясь в безжизненную пустыню за толщей стекла. В нём было примерно сто семьдесят пять сантиметров роста и почти восемьдесят килограммов веса. Но если бы не смешные старомодные очки, которые казались окружающим нелепыми, чудаковатыми, он смотрелся бы отнюдь не жалким книжным червём, как сейчас. Особенно на фоне крепкого, накачанного украинца.
Программист по специальности, капитан войск Коалиции, он мог легко усмирить обнаглевшего рядового, обеспечив последнему первоклассный анабиоз на пару-тройку суток с ускоренным размораживанием. После такой процедуры желание грубить старшему по званию обычно не возникает.
Пинн Сэнди руководил полетами в космос