– Да нет, не надо… – качает головой пациент. – Значит, мёд всё-таки можно…
– Ну, и пищевые добавки. Это – не лекарства, это – хондропротекторы, – передаю ему листочек с записями. – Они здорово могут помочь, но вы должны активно нагружать нужные мышцы: без этого всё будет оседать не в тех тканях сустава, где надо, – касаюсь указкой его бедра. – А где попроще. Например, в плечевых суставах.
– Да я помню, мне у Бубновского то же самое сказали…
Делаю себе пометку: спросить докторов, что есть «Бубновский».
– На сегодня всё. До завтра.
Следующий час пробую «применить силу» с Анной.
Вначале пытаюсь наложить поверх имеющейся клеточной программы «правильную». Не получается, правильная постоянно «слетает».
Потом пробую «стереть» имеющуюся перед наложением своей. Не получается: со всей опухолью работать не получается, а обрабатываемая часть «переписывает» раз за разом старую программу с основной части опухоли.
В конце концов, делаю то, что задумал: ввожу кончик нестерильной иглы. И очень тщательно запоминаю, что является маркером для лимфоцитов. Кажется, запомнил.
Наверное, со стороны это кажется вдумчивой работой человека, который точно знает, что делать.
А на самом деле я всего лишь подбираю технику воздействия.
ЧТО делать, я действительно знаю. Пока только не понял, как.
Выбираю тазовый лимфоузел, в котором четко вижу метастазы. Концентрация. Скан. Частота.
Стараюсь держать частоту как можно ближе к той, которую лимфоциты воспринимают как сигнал к атаке.
Минута. Две. Пять. Не считаю времени. Пот на лице. Пот на спине.
Держать частоту. Есть результат. При «подсветке» лимфоциты «видят» чужака и работают, как надо.
Держать частоту.
Держать частоту.
Держать частоту.
Краем глаза замечаю, что Котлинский и Стеклов, неслышно войдя, молча сидят у стены.
Держать частоту.
Нельзя отвлекаться.
Как только я сбиваюсь, и частота немного отклоняется от нужной, лимфоциты «перестают видеть» клетки, которые необходимо убирать.
Похоже на то, как вы вдеваете нитку в иголку. Это нужно сделать одним быстрым движением, положить иголку с вдетой ниткой на конвейер, и взять следующие иголку и нитку.
Когда я сбиваюсь, иголки и нитки начинают падать на пол, и процесс стопорится.
Прекращаю, когда чувствую, что сегодня себя исчерпал. Нужно отдохнуть.
– Спасибо, на сегодня всё, – вытирая пот со лба, говорю Анне.
Через пять минут с благодарностью принимаю чашку с чаем от Котлинского:
– Спасибо!
– Краше в гроб кладут, – смеётся Стеклов. – Ты как из оперблока вышел.
– Ага, причём как будто сам себя оперировал, а-а-а-га-га-га! – подключается Котлинский. – Кстати! Саня, у меня глаз – алмаз, а ну, встань на весы в углу?
Послушно делаю то, что он говорит. И, к своему удивлению, обнаруживаю,