– Тебя никогда не ловили на этом? – спросил как-то Инпхё, который настаивал на том, чтобы возить Ынён в такие места, и тратил на это деньги, оправдываясь, что ее способности работают на благо школы.
– Когда мне было около двадцати, меня поймал один монах. Во время того, как я трогала обычные пагоды, пагоды с останками Будды и каменные башенки, которые, молясь, возвели люди. Я шла и трогала их, когда сзади кто-то неожиданно сказал, чтобы я тратила то, что забрала, только на хорошие дела.
– Надо же, все-таки они знают. И что ты ответила?
– Мне стало так стыдно, хоть и на ровном месте, после чего я долго не могла ходить в буддийские храмы. Вместо этого ходила в один костёл, где была почитаемая статуя святого Петра. Я брала в руки палец святого и притворялась, что долго молюсь.
– А там никто ничего не сказал?
– Одна монашка пожалела меня и подарила пасхальную шоколадку. Понятия не имею: догадалась она или нет, что я делаю.
– Если ты полностью зарядилась, может, пойдем?
– Нет, нельзя. Я еще не попила воды из источника.
– Ты можешь ею отравиться. Нельзя пить непонятную воду.
– Ну, тогда ты и не пей.
Они часто поднимались и на гору Намсан. Конечно, они не обходили вокруг телебашню, как пагоду, а просто крали энергию у замочков, которые влюбленные оставляли на железной сетке ограждения. Каждый раз их становилось все больше и больше, и Ынён подзаряжалась от них.
– Надо же: питаться и жить чужой любовью… Может быть, это еще хуже, чем красть чужие желания, – пробурчала Ынён себе под нос.
– Ничего. Ты же крадешь не для личной выгоды, а тратишь на благо других. Я посторожу, а ты подзарядись, – утешал Инпхё Ынён, безразлично трогая замочки и надписи на них. Когда Ынён была вместе с Инпхё, люди не особо обращали на нее внимание, в отличие от того, когда она была одна.
– Может быть, подкрепимся чем-нибудь?
– Да нет. Я и так благодарна, что ты со мной ходишь.
– Ты лучше не ворчи постоянно в школе, что я тебя эксплуатирую. А пользуйся в выходные моими услугами.
– Может быть, ты просто отплатишь мне деньгами?
– Деньгами, значит?
– Обидно, что не можешь.
– Давай на этой неделе я заплачу тебе вкуснейшей курицей.
Они ехали ужинать, а вокруг светили яркие ночные огни, словно желания, любовь или обещания. Ынён смотрела в окно, прислонившись к нему лбом, и мечтала, что когда-нибудь перестанет красть чужие желания и станет человеком, который будет их загадывать.
– Ты пачкаешь мое окно. Смотри, там жирное пятно, – послышался резкий упрек Инпхё – ненадолго же хватило его любезности.
– Я не пачкала. Это не я.
Ынён быстро стерла след рукавом. Я тебе это припомню. Когда Ынён сердито посмотрела на Инпхё, тот достал бумагу для впитывания