«Ну что ты, Васька, пристал к Николаю Павловичу, у него же язва, врачи запретили», – ворковала хозяйка. Васькой она называла мужа, но любимого кота величала Василием. Язва – был обман. Пахан наставлял Оньку: «Игрок не нюхает, не пьёт, не курит».
«Николай Палыч, инструмент настроили», – сообщает хозяйка. Бледный, спасаясь от угощения, пересаживается за пианино. Его умелые пальцы извлекают сейчас простые барабанные звуки. Осмелевшая от выпитого жена важного гостя подошла и, облокотясь на «инструмент», изготовилась петь. У неё оказался дикий сильный голос. Лиса с двумя головами подпрыгивала на её крутой груди.
«У вас прекрасное сопрано, – искренне удивился Бледный. – Я вас сведу с преподавателем». Однако игрокам не терпелось снова сесть за карточный стол. Хозяин, важный гость и его товарищ снова проигрывали. Бледный удивлялся своей удаче: «Мне почему-то сегодня везёт». Васька вторую половину играл совсем невнимательно – сказывался удивительный коньяк. Во второй раз он заходил в спальню, возвращаясь с оттопыренными карманами. Эти деньги лежали в портфеле, рассыпанные, он не успел их разложить по пачкам. Работая на стройке прорабом, приписывал рабочим. Половину они отдавали ему. Васька – широкая душа, жил неплохо во все времена. Родом откуда-то из-под Одессы. Работал на камбузе, «мыл ложки». А с семнадцатого года перепробовал все должности, быстро поднялся вверх. Он не был партийным, но «косил» под него. Носил френч с галстуком, галифе, сапоги с мягкими брезентовыми голенищами. Помогала осанистая внешность да удивительное время. И вот снова в дверях появилась Киска, когда все деньги игроков стали собственностью Бледного. «Вася, идём спать!» – капризно приказала она. Бледный с сожалением сгрёб остаток выигрыша.
Утро в гостинице
Что совершенней может быть в природе,
Чем тело женщины во цвете лет?
Но счастье прячется в колоде,
И на руках той карты нет.
Онька только разоспался, но что-то заставило его проснуться. Разлепил глаза, увидел, почти ослеп: Киска, уронив шубку, надвигалась на Бледного. Она не походила на ту вчерашнюю. Глаза искрились через вуаль. Чёрная мушка над полной губой вздрагивала, прозрачное лёгкое одеяние плохо скрывало тайны женщины. Грудь подымалась, поясок плавал на бёдрах. Она бы упала, если б Бледный не подхватил её. Онька отвернулся, поспешно оделся и вышел.
Он «летел» по городу, не видя ничего. Женщина завладела сознанием, она стояла в глазах. Свернул на поперечную улицу, зимнее солнце возникло на горизонте, отделилось от края земли и остановилось в небе. Онька, не осознавая, смотрел на него, женщина светилась вместе с лучами. Глаза слепило так, что яркий шар потемнел. Но мантия по краям горела, а в центре виденье женщины манило