Ника сама не заметила, как добрела до Чируши, мелкой речушки в парке Победы, где в детстве они пускали кораблики и пытались построить плот из фанеры. Она села на старую лавочку и посмотрела на реку.
Парк шелестел травой и заплетал тенями, как узорами макраме, река, и весною не полноводная, скользила по бязи иголкой, едва заметной в прибрежной листве. Здесь разрослись хвощи, жирные, как многоножки, они караулили реку под прикрытием папоротников и покрытых серебристым налетом изъеденных лопухов. Кое-где в воде торчали кубышки, яркими пятнами краски на коричневом илистом фоне. Заходящее солнце, забрызгав весь парк россыпью рыжих зайчиков, кокетничало с кубышками и пряталось в зарослях лопухов, заманивая звонких стрекоз.
Сколько игр они здесь сыграли, и в пиратов, и в дикие прерии, этот заброшенный парк манил, точно джунгли на неизвестной планете. А теперь в парке было пустынно. И вообще Старогорск начинал напрягать. В мегаполисе Нике пришлось несладко, но в городе ее детства уже накопилось столько проблем, что на миг захотелось вернуться в столицу, даже гнусный мажорный класс стал не настолько противен. Там верховодили гады, но гады понятные, примитивные. А родной городок говорил загадками и запугивал до мурашек.
Старогорск-то и городом, в сущности, не был, так, поселение вокруг института. Горы, что старые, что молодые, здесь были лишь на плакатах, вывешенных в витрине книжного магазина. А из пейзажа вокруг – поля с вкраплениями дачных поселков, лес, граничащий с заповедником. Раздолбанная бетонка, соединявшая городок с цивилизацией и выводящая на окружную трассу. Почему тогда Старогорск? А конспирации ради. Это Нику всегда забавляло, совсем как в фильме про Шурика: операция Ы!
С реки потянуло холодом, и Ника поджала ноги. Ладно, хватит играть в детский сад, темнеет, пора домой. Если придется опять извиняться, она просто предъявит папе свой ноут, в качестве оправдания. Папа на «ты» с любой электроникой, пусть попробует починить. Потому что иначе беда с девайсом. И с Альтаром тоже беда.
Ника встала и развернулась к дорожке.
На дорожке стояли трое. Парни, в руках батлы пива, и они достаточно пьяные, чтобы забыть о последствиях. И они достаточно взрослые, чтобы думать о гадостях. Ника сжалась в плотный комок и отступила к скамейке. На миг ей показалось, что где-то журчит вода и под ногой скользкий кафель, а парни гыгыкнули в предвкушении. Они в наглую слюни пускали на ее загорелые ноги и на «шорты-одно-название», в которых она рванула из дома.
– Маленькая замерзла! – протянул вихрастый подонок, делая шаг вперед. – А мы ее щас согреем…
– А мы ей пивка предложим! – в том ему подхватил второй, чернявый и мутный гном. – А потом еще мнооого чего. Ты нас не бойся, детка, с нами весело, мы хорошие!
– Чур, я первый ее пощупаю, а то будет, как в прошлый раз, – хриплым голосом встрял бородач, возвышаясь над их головами.
Ника пятилась в глубину парка, отступая поближе к реке. Если отсюда рвануть сразу в воду, удастся ли ей убежать?