Из всех вагонов, из всех окон заждавшегося состава высовывались блестящие черные головы, все улыбались, махали приветственно руками, подбадривали нас на всех языках – и не улюлюкали, не смеялись над нами, а действительно радовались И радовались не потому, что бессмысленное и никем не объясненное стояние наконец завершилось, а тому, что мы успели, что у нас все хорошо.
Как назло, наш вагон был первым после паровоза. Вид у нашей бегущей вдоль длиннющего состава ответственной академической братии был чудовищен – впереди всех, боясь отстать уже в индивидуальном порядке, на костылях бежал я, за мной трусили седовласые академики, цвет российской науки – а из окон махали, радовались и приветствовали.
У вагона маялся хозяин белой Волги наш культурный советник Ф.Ф. Яринов – скорей, скорей, я и так уже держу отправление без малого час! (В скобках – так могли пойти навстречу только советскому дипкорпусу.)
Когда мы вползли в кондиционированный холод своего вагона, лицо его просветлело, он облегченно махнул машинисту, поезд дернулся и бесшумно поплыл.
Никогда не забуду выражение умиротворенного счастья на его бесстрастном дипломатическом лице.
Как всегда и как везде началось заселение купе, кто-то размещал портфели под столиком, кто-то поднимал наверх тяжелый багаж, все уже пересмеивались, приключение всем понравилось. Поезд начинал набирать скорость.
И в этот момент дверь купе поехала в сторону, и к нам впал растерянный Борис Борисович Пиотровский и, заикаясь куда более мучительно, чем обычно, с усилием выдавил:
– У ме-ме-ме-ня ста-ста-щщи-ли че-че-че-че-модан!
(А там и костюм для завтрашнего выступления, и текст и вообще.)
Бонгард-Левин рявкнул что-то бессмысленное путавшемуся в тамбуре кондуктору. Рявкнул так, что бедняга от ужаса подпрыгнул и повис всем телом на стоп-кране. Поезд заскрежетал и стал как вкопанный. Я выглянул в дверь тамбура. Длинная змея поезда опять ожила, в окнах повозникали те же головы, только встревоженные и переговаривающиеся, еле различимое уже лицо уходившего Яринова посерело…
А за последним вагоном, далеко-далеко в самом начале полуосвещенного ночного пустого перрона в дверях вокзала возникла невозмутимо шагающая фигура Альгиса Аугустиновича Прозаускаса с чемоданом Пиотровского в руке.
И на этом я ставлю точку, хотя маленькую деталь надо добавить – устрашенный свирепостью Бонгарда проводник, как оказалось, просто вырвал стоп-кран с мясом, превратив его в бесполезную железяку.
А в целом, как и должно быть в стране Болливуда, все завершилось ко всеобщему удовольствию – хэппи эндом.
II. Бенарес (Варанаси; Каши)
Бенарес – это абсолютный культурный шок Если вы любите Индию, стремитесь её познать, погрузиться в неё – вы с радостью проведете здесь долгие годы и, как миллионы паломников, будете счастливы, если именно здесь вам будет даровано расставание с жизнью;