Знакомство моих родителей привело к семейному конфликту. Его результат – прерванное общение со всеми мамиными родственниками, кроме ее родного брата, моего дяди. Мама должна была получить образование в Германии, а потом вернуться домой в Россию, но встретила моего отца и поменяла планы. Она рассчитывала на то, что семья сможет понять, но этого не произошло. Мой дедушка – человек старой закалки, принципиальный и консервативный – первое время предпочитал делать вид, что у него вовсе нет дочери, потом немного ослабил норов, но так и не смог смириться. Бабушка не смела ему ни в чем перечить. На фото я видел дедушку и бабушку гораздо чаще, чем вживую. Однажды они были на одном из моих дней рождений, но вечер закончился очередной ссорой. Последнее слово осталось за мамой. Очень громко она объявила, что ей стыдно, что она дочь таких твердолобых людей. Они покинули наш дом тем же вечером. И больше не появлялись в нем никогда.
На последнем курсе университета мама узнала, что беременна. Они с отцом все равно собирались пожениться, поэтому эта новость их не расстроила, а только подстегнула к решительным действиям. Свадьба была очень скромной. Мамины родители не присутствовали – ограничились сухими, очень скомканными поздравлениями по телефону. Зато прилетел ее младший брат, Андрей. Позже он стал моим крестным, а мама время от времени говорила, что мы с ним похожи, словно две капли воды. Со стороны отца родственников было больше, хотя и его родителей не было, но я считаю, что смерть – это достаточно веская причина, чтобы не присутствовать на свадьбе единственного сына.
Несмотря на вечную занятость, родители все же пытались посвящать мне все свободное время, но его было слишком мало, поэтому я рос самостоятельным ребенком. В первом классе ребят после занятий встречали родители, бабушки, дедушки, сестры или братья, но я добирался до дома сам. Пустотой и звенящей тишиной меня встречала наша квартира на Брудервердштрассе. Я проворачивал ключ в замочной скважине, с лязгом распахивал дверь, бросал рюкзак на полку для обуви и замирал, прислушиваясь. Кто-нибудь дома? Никого. Потертый паркет. Пятно от кружки с кофе на диванном столике. Почта, которую никто не разобрал. Пылинки, танцующие при резком свете дня. Стайка бумажных журавликов на кресле – их складывала мама, когда папа читал ей вслух свои статьи. Немой диалог с вещами родителей до самого вечера.
В тот день, перед Рождеством, когда я вернулся домой от своего школьного друга Бастиана, тишина показалась мне еще более оглушительной, чем раньше. Я уже привык к ней, научился ее терпеть и игнорировать, но тогда безмолвие окружило меня, сжало со всех сторон. Возможно, это было предзнаменование, а может, я был вымотан уже тогда. Я нервничал и плохо спал, потому что все время переживал из-за мамы. Она вторую неделю лежала в больнице – из-за сахарного диабета у нее началось осложнение. Необходимо было провести очищение крови и гормонотерапию, поэтому одним только домашним лечением было не обойтись. Мы с отцом были на взводе. Я видел,