Отныне тема денег будет играть ключевую роль в построении сюжета повести. Порыв Эраста, предложившего Лизе за букетик ландышей вместо 5 копеек рубль, сам по себе искренен, идет от души. Но денежная форма, в которую он облечен, изначально указывает на городскую «испорченность» неплохого в общем-то человека.
Ему не приходит в голову, что естественные чувства несовместимы с денежными расчетами, с деньгами. И недаром рассказчик тут же замечает, став невольным свидетелем этой сцены, что мимоходящие начали останавливаться и криво усмехаться. Они испорчены куда больше, чем Эраст. Для них «денежный» жест может означать лишь одно: попытку купить любовь.
Вот почему Лиза наотрез отказывается от лишних денег и соглашается продать цветы лишь за истинную цену – 5 копеек. А когда она вновь приходит в город в тайной надежде встретить полюбившегося ей незнакомца, то отвечает прохожим, что ее цветы – непродажные и предпочитает бросить их в реку, нежели отдать за деньги. И мы с вами, как истинные ценители изящной словесности конца XVIII века, понимаем, что и цветы, в свою очередь, тоже превратились в символ. В символ чистоты, непорочности, той трепетной любви, в которую верит и на которую надеется Лиза. Но, в отличие от старинных писателей, которых читает Эраст (и на которых воспитаны были первые читатели «Бедной Лизы»), карамзинский рассказчик смотрит на жизнь с грустью. Он желал бы, чтобы возвышенная, чистая любовь способна была преодолеть сословную пропасть, но сомневается, возможно ли это.
И опять попробуем встать на точку зрения первых читателей Карамзина. Они привыкли к тому, что через пространство сюжета для каждого героя проложена своя колея. Положительный герой движется в одном направлении, отрицательный – в другом, и их колеи, как параллельные прямые, не пересекаются. И вот вниманию читателей предлагается повесть, главные герои которой не просто лишены однозначных характеристик, но и способны переходить со своей «колеи» на чужую и обратно. Лиза, сама того не замечая, многое перенимает у Эраста. Эраст – у Лизы.
Он, позабыв обо всем на свете, жаждет лишь одного: чистой, непорочной любви. Теперь он чуть ближе к своему изначальному, «природному» состоянию, к своей душе. Лиза, напротив, отныне готова скорее забыть «душу свою, нежели милого… друга!». Конечно, и Эраст, и Лиза остаются верны себе, своим