Бывало, то дед, то бабушка ходили в пункт детского питания за бесплатным кефиром или молоком для грудников. Когда выяснилось, что молочные продукты вредны внучке, старики сами выпивали содержимое мерных бутылочек. Вместе они прогуливали ребёнка, возя его в коляске по улицам микрорайона, в котором стоял их пятиэтажный кирпичный дом. Летом Вера Валерьяновна одевала ребёнка в светлые ползунки, лёгкую рубашку и повязывала платочком. Настя переворачивалась со спины на живот и так припрыгивала в коляске, весело помахивая ручонкой прохожим. На солнце она быстро смуглела. Зимой в ясные и не очень морозные дни Чугуновы тоже устраивали Настю загорать, ставя коляску в безветренных уютных местах и поворачивая так, чтобы солнечные лучи падали на лицо спящего ребёнка, закутанного в стёганое одеяло…
Свалилась на малышку страшная напасть – диатез. По указанию врача бабушка смазывала Настины болячки густым лекарством, на время снимавшим зуд, похожим на малярные белила, и лицо «цвело», разукрашенное белым крапом. Настя успела переболеть корью, ветрянкой, свинкой, отитом и конъюктивитом. И от рождения слабая, не знавшая живительного материнского молока, она заболевала очень легко, но лечить её было трудно: девочка скандалила, выплёвывала таблетки, порошки и микстуры. Если она и соглашалась проглотить лекарство, то за свой подвиг требовала конфетку; но давать Насте конфеты, особенно шоколадные, врач строго-настрого запретил. Сколько ночей старики, сменяя друг друга, просидели на стуле, простояли на коленях возле детской постели, протянув к внучке руку, потому что, больная, она спала тревожно и пробуждалась, стоило ей перестать чувствовать руку деда или бабушки! Она и здоровая засыпала плохо, а утром еле приходила в себя; к ночи же с трудом, под бесконечные уговоры ложилась в кровать и часами не успокаивалась. Если в соседних квартирах что-то заколачивали или сверлили, внучка истошно кричала, звала стариков и долго вздрагивала и всхлипывала в их объятиях. Позднее дед с бабушкой узнали, что Настины родители, пока она была с ними, лишь только малышка начинала капризничать, оставляли её в спаленке одну и таинственно постукивали в стену, отвлекая таким образом ребёнка от каприза по какой-то новейшей педагогической системе…
Ещё и разные напасти Настю преследовали. Однажды на неё, сонную, грохнулся со стены эстамп в тяжёлой пластиковой раме, изображавший медведя возле терема-теремка. Во сне девочка разметалась, откинула ручонку в сторону, и эстамп, упав на стальной переплёт кровати, придвинутой к стене, едва не угодил ребром рамы по тонкому Настиному запястью. От грохота она проснулась, но тут же опять и заснула, ничего не поняв. «Какой дурак помещает детские картинки в такие рамы?!» – в слезах полушёпотом воскликнула Вера Валерьяновна