Прыщавый снова оглянулся на то место, где сидел участковый. Скамейка была пуста. Парень взял Николая под руку и повел в близлежащие кусты.
– Эй, мотыль! Ты куда его повел? – раздался голос Червонца. – Какая наглость! – Он повернулся к стоящему рядом Юрке.
– Не говори… Пришло какое-то залетное чмо в наш район и еще понтуется тут, – улыбнувшись, сказал Юрка. Однако в его глазах сверкнул холодок опасности, который не обещал ничего хорошего даже в самых мирных ситуациях.
К долговязому тут же подошли двое его дружков, но, смерив взглядом Червонца, один из них сказал:
– Да, брось ты его, Андрюха… Нам уже идти надо.
Тот, не долго думая, отпустил Колину руку.
– Да я только спросить хотел, – оправдываясь, замямлил прыщавый.
– Валите отсюда, бакланы, пока в репу не получили, – Юрка приблизился к чужакам, надеясь, что они огрызнуться и возникнет драка. Но те, не вступая в сомнительные переговоры, поспешно ретировались с чужой территории.
– Чего эти козлы от тебя хотели? – Червонец глянул на застывшего в оцепенении Николая. Происшедшее событие, – но отнюдь не заварушка, – настолько потрясло Колю, что он пропустил мимо ушей вопрос соседа.
– А? Что? – он медленно возвращался в действительность. – Деньги хотели отнять, – наконец пробормотал Николай.
Вид у него был такой потерянный и жалкий, что Червонец, скосив глаза на Юрку, сказал:
– Ну вот что, сосед, если кто обижать будет – обращайся к нам.
– Без базара… – добавил Юрка и, глянув вслед варягам, сплюнул на асфальт.
С этого дня у Чомги – так теперь называли Колю новые приятели – появились авторитетные в районе покровители. В буквально свалившихся с неба друзьях он души не чаял и всюду сновал за ними, как нитка за иголкой. Очень скоро, как и сам Николай, так и его заступники, почувствовали несоответствие друг другу не только в образе жизни и пристрастиях, но даже и в характерах. Добродушно-уступчивый толстяк холодел при мысли о том, что сегодня вечером ему придется лезть через забор за чужими яблоками или – о, ужас! – участвовать в драках, которые его приятели затевали на дискотеке едва ли не каждую субботу. Правда, уличным бойцом Чомга был весьма условным: его функция в потасовке сводилась лишь к провокационному поддразниванию предполагаемых противников. Но свою порцию фингалов, порой существенных, он успевал получить. На дотошные расспросы матери о природе возникновения столь частых синяков, Коля однозначно бурчал в ответ: