– Может, поешь еще немного? – умоляюще попросила она, когда Матте отложил вилку. На тарелке оставалось больше половины.
– Прекрати, Сигне, оставь его в покое, – вставил Гуннар.
– Ничего страшного, – выдавил улыбку Матте.
Ему не хотелось, чтобы мама страдала, хоть он и знал, что папа как та собака, что лает, но не кусает, и вся его строгость лишь напоказ. Добрее его человека не была.
Сигне ощутила угрызения совести. Это ее вина, это она слишком переживает по всяким пустякам.
– Прости, Матте. Ешь сколько захочешь.
«Матте» – так он называл себя, когда едва начал говорить и еще не мог правильно произнести свое имя. Вскоре и другие тоже стали называть его так.
– Знаешь, кто приехал в гости? – спросила она, убирая со стола.
– Понятия не имею. Кто?
– Энни!
Матте дернулся.
– Энни? Моя Энни?
Гуннар фыркнул:
– Я знал, что может привлечь твое внимание. Ты всегда был к ней неравнодушен.
– Отстань.
Сигне вспомнила, как он подростком, с челкой, закрывающей глаза, запинаясь, сообщил ей, что встретил девушку.
– Я ей сегодня отвозил еды, – добавил Гуннар. – Она на Гастхольмене.
– Уф, не говори так[1]. Это место называется Грошер.
– Когда она приехала? – спросил Матте.
– Вчера, думаю. Она вместе с сыном.
– И на сколько?
– Она не сказала.
Гуннар положил пластинку снюса под губу и откинулся на спинку стула.
– С ней все хорошо? – спросил Матс.
Отец кивнул.
– Выглядит она хорошо, как обычно. Наша Энни красавица. Только глаза грустные, но, может, это мне померещилось. Может, какие проблемы дома. Откуда мне знать?
– Да, лучше о таких вещах не сплетничать, – сказала Сигне. – А мальчика ты видел?
– Нет, Энни встретила меня на пристани. Но ты можешь съездить к ней в гости, – Гуннар повернулся к Матте. – Она наверняка будет рада гостям. Она там одна на Гастхоль… Ой, прости, на Грошере, – поправил он, бросая взгляд на жену.
– Все это глупые суеверия. Не стоит их поощрять, – высказалась Сигне, нахмурив брови.
– Энни в них верит, – тихо произнес Матте. – Она всегда говорила, что ощущала их присутствие.
– Чье присутствие?
Сигне не хотелось об этом говорить, но любопытство пересиливало.
– Присутствие мертвых. Энни говорила, что видит их и слышит и что они не желают никому зла, что они просто не ушли в иной мир.
– Фу. Давайте лучше примемся за десерт. Я приготовила кисель из ревеня.
Сигне вскочила.
– Все это глупости, но в одном вы правы: Энни будет рада гостям.
Погруженный в свои мысли, Матс не ответил.
Фьельбака, 1870 год
Эмели была в ужасе. Она никогда раньше не видела моря.