– Призрак гусара?
– Ну да, гусара, который своей похотливостью наводит ужас на всех молодых обитательниц Житомира… А в третьем акте этот призрак вступает в любовную баталию с кузнечихою. И побеждает неодолимую бабу…
– Что за вздор ты несешь? – воскликнул я, раздосадованный тем, что кто-то уже сочинил пьесу с намеком на меня.
Горнов залепетал, что пьеса действительно вздорная, но произвела сильнейшее впечатление на помещицу, которая является пылкой поклонницей Мельпомены. А уж когда она увидела меня, гарцующего по улице, и узнала, что именно я и являюсь прообразом главного героя пьесы, то чуть ли не упала перед ним, Горновым, на колени и умоляла зазвать меня к ней в гости.
– Как кошка в тебя влюблена! – воскликнул Горнов. – Уж поверь мне на слово – совершенно голову потеряла!
– А хороша ли она?
– Просто великолепна! – так и замахал руками интендант. – Лучше не бывает! Само совершенство! Вдова! Не стара еще! Лет двадцать пять, не более… Живет в пяти верстах от города. Уж так умоляла меня познакомить с тобой! Я обещал!
– Да как же ты за меня можешь обещать?! – с негодованием удивился я.
– Да неужели же ты можешь отказать даме в знакомстве?! Просто не могу поверить! Тем более столь возвышенно и пылко в тебя влюбленной? Ну, поехали? Она уж ждет нас. Я обещал, что к ужину будем. – При этих словах интендант заботливой рукой стряхнул с моего локтя божью коровку.
Разумеется, предложение Горнова меня заинтересовало: хороша собой, влюблена в меня, как кошка. Отчего ж не наведаться к такой в гости?
Мы вернулись в комнаты. Мне не хотелось уезжать сразу, дабы поручик Тонкоруков не подумал, что я струсил. Мы выпили еще шампанского, я рассказал веселый анекдотец и лишь затем начал откланиваться. Когда я поцеловал ручку Елены Николаевны, вновь почувствовал несравненный аромат одуванчиков. Меня точно прошиб озноб, точно упал я в эти цветущие желтые одуванчики и не могу подняться.
– За сим… За сим позвольте откланяться, – молвил я чужим голосом – язык мой словно прилип к нёбу.
– Надеюсь, что вы окажете нам честь и… Мы будем иметь удовольствие видеть вас вновь… – тихим голосом сказала Елена Николаевна.
На каменных ногах я подошел к двери и оглянулся. Мы вновь встретились глазами с Еленой Николаевной, и я увидел, как ее щеки разом вспыхнули, словно нас связала магнетическая нить.
…Мы сели на коней; Горнов без умолку болтал, а я терзался всевозможными думами о Елене Николаевне. Ах, до чего же она была хороша! Исходивший от нее аромат желтых одуванчиков совершенно одурманил меня. Я чувствовал его и в проносящемся ветре, и даже грива моего коня, казалось, пахла теперь этими цветами. А когда, желая подкрепиться, мы заглянули в попавшийся на дороге трактир и стали закусывать водку холодной телятиной, мне почудилось, что и водка, и телятина пахнут одуванчиками. Я с удивлением