главным действующим лицом неизменно оставался Дик. Розмари мысленно заверила мать, чей образ всегда незримо витал рядом, что никогда, никогда еще не встречала человека настолько обаятельного, настолько неотразимого, как Дик в тот вечер. Она сравнивала его с двумя англичанами, которых Эйб добросовестно именовал «майором Хенджестом и мистером Хорса», с наследником какого-то скандинавского престола и писателем, только что вернувшимся из России, с бесшабашным и остроумным Эйбом, с Коллисом Клеем, в какой-то момент присоединившимся к ним и уже не отстававшим, и убеждалась: никто сравнения не выдерживает. Бескорыстный энтузиазм, с каким он вкладывал себя в это представление, восхищал ее, а его умение расшевелить самых разных людей, даже совсем инертных, способных взбодриться лишь от постороннего внимания, как пехотный батальон от вида походной кухни, выглядело столь непринужденным, почти незаметным, что Дику хватало душевной энергии еще и на то, чтобы одаривать ею каждого в отдельности.