Николай молча ждал продолжения. Краем глаза он уловил девушку за соседним столом. Ту самую, которая зашла вслед за музыкантом. Она стояла неподалёку от них и будто флиртовала с одним из посетителей. Но всё её внимание занимал их разговор.
И только сейчас её лицо показалось Николаю смутно знакомым.
– Как тебе описать пустоту внутри, Ник? Представь, что ты знатно пережрал и ничего не помнишь. И на следующее утро выслушиваешь рассказы о ночных похождениях, глупо улыбаешься и оправдываешься, что всё это творил не ты. Что алкоголь – это дьявол, он завладел тобой. Ты больше так не будешь. И что тебе жутко стыдно, простите ребята. Вот только ты всё помнишь и давно забыл, что такое стыд. Вот только всё, что ты видишь, чувствуешь – это кромешная пустота. Не рай, не ад, а полное ничто. И боль, которая лавиной заполняет эту пустоту. Боль потери, к ней не привыкнуть. Она есть и нет. Будто ты уже умер, а тело зачем-то продолжает бродить по свету. Желаний больше нет. Они все исполнены, но мне насрать. Поэтому я так хорошо играю. Блюз – это боль, дружище. И гитара рвёт чужие души вместо моей…
– И ты знал, что так будет?
– Он предупредил, – Джон надолго замолчал. Пьяный гомон ворвался в их беседу как нечто чуждое и искусственное. Будто творец, увлёкшись разговором, не уследил за всем остальным. – Но представлять и испытывать – совершенно разные вещи, теперь-то я знаю.
Спутница Джона почти незаметно приблизилась на пару шагов. Николай понимал, что она очень хочет слышать разговор целиком, но никак не мог ей помешать.
– Я всегда мечтал играть на гитаре как бог. И обратился за этим к дьяволу. Где-то я свернул не туда, – хмыкнул Джон, допивая вторую бутылку. – Не ищи его, Ник. Не знаю, зачем он тебе так нужен… Но бог покинул эту землю, а дьявол уж очень жесток. Иногда вопросы должны оставаться без ответа.
С этими словами он рухнул лицом на стол и громко захрапел.
Девушка резко развернулась и направилась к выходу. Но в последнем взгляде, который она бросила на своего спутника, слишком явно читалось разочарование.
А Николай, наконец, вспомнил лицо, которое не давало ему спать по ночам. Даже чужое, столь изменённое лицо, всё ещё оставалось её. Как же он мог не узнать сразу?
Он тоже подскочил со стула и почти бегом ринулся к выходу, в котором только что скрылась девушка.
На тёмной пустынной улице луна подсветила единственный силуэт. Николай бегом нагнал её и схватил за руку. Неизменный нож возник у его горла.
– Пусти, – спокойно произнесла она.
Он нервно сглотнул. Ощущение холодной стали на горле было в новинку.
– Ты ждёшь, когда он расскажет. Когда он выдаст свой секретный рецепт. Как долго ты рядом в надежде, что он проговорится? – скороговоркой прошептал Николай.
– Не твоё собачье дело!
– Но ты же видишь его! Ты видишь, на что способна такая сделка!
– А