Кобзарь пожевал губами.
Задумчиво выстучал пальцами дробь на поверхности стола.
– Ты обещал что-то Головко?
– Повторяю: он пришел сам, потому что не знал, к кому еще идти. Просил помочь.
– Хорошо. Но ведь ваш разговор должен был чем-то закончиться?
– Сказал: подумаю, что можно сделать.
– Скажем, я согласен. Как исключение. Штатным держимордой к тебе не пойду.
– Это мне и не нужно. Если после всего я обращусь к тебе снова, будешь иметь полное право меня послать.
В тот момент у Кобзаря крутилось на языке: так-то оно так, право будет иметь. Однако никто не помешает Медвежонку при необходимости прижать его этой историей. Олег вовремя сдержался, даже покраснел. Сколько знал Пасечника, ничего подобного за ним не водилось. Он мог назвать своего бывшего начальника кем угодно, потому что никто не идеален. Но подлым – никогда.
Он действительно искренне проникся историей Головко.
И предложил чуть ли не единственный выход, приемлемый в данных обстоятельствах.
Игорь Пасечник прав: в Киеве тыл, но никак не мир. Люди точно так же гибнут каждый день, и в новостях стали чаще говорить: на Донбассе потерь в разы меньше, чем на остальной территории страны. Тут народ гибнет в авариях, машины сбивают женщин и детей. На руках граждан полно нелегального оружия, посему всякие разговоры о легализации напрасны – тот, кто захотел, уже раздобыл пистолет, автомат, гранату, даже гранатомет. Первые добровольческие батальоны вооружались точно так же, свой «калашников» Олег добыл в бою, сойдясь в рукопашной с сепаром и победив его. Тот был сильнее, даже успел легко ранить в руку – однако на стороне Кобзаря было более мощное, эффективное оружие: ярость и непреодолимое желание выжить.
Придя с фронта, Олег не почувствовал в тылу мира и покоя.
Тут развернулась своя, незаметная и неприемлемая для людей война.
Ну, а на войне как на войне.
На самом деле Кобзарь, втайне сам себе удивляясь, согласился еще в тот момент, когда Медвежонок впервые намекнул. Более того: слушая, невольно начал комбинировать, так же не рассматривая другого пути. И точно знал: если бы Головко пришел к нему сам, рано или поздно предложил бы подобный шаг.
До войны – нет.
Но она притупила чувства.
Никаких деталей не обсуждали. Кобзарь получил полную свободу действий.
Биту хоть и не пустил в дело, но на всякий случай выкинул с моста, сделав той ночью небольшой крюк по дороге домой.
Об убийстве полицейского Дмитрия Свистуна сначала сообщил Интернет.
При других обстоятельствах похожая новость не зацепила бы Кобзаря. Криминальную хронику он не отслеживал, разве что слышал об очередном убийстве по радио или телевизору. Теперь убивали каждый день, народ даже начал привыкать, как и к сообщениям о потерях на Донбассе. Но тут по понятным причинам Олег отслеживал новости понедельника и под вечер поймал короткую информацию.