Скоро к решетке Александровского сада прилипли люди. Возник беспрерывный шум. Воздух задрожал от крика людей. Кто-то закричал, а кто-то заругался. Среди толпы зашныряли подозрительные субъекты, подбивая людей на безобразия. Вскоре возгласы стали жестче, крики свирепей. Кое-кто даже попытался преодолеть ограду. Но расчищавшие от снега дорожки не видели возмутителей спокойствия и не слышали несущихся из-за ограды недружелюбных выкриков.
– В Сибирь их надо отправить!
– Пускай на каторге поработают.
– По ним давным-давно острог плачет
На громкий шум явился дежурный офицер.
– Я прошу вас покинуть сад, – обратился он к бывшему царю.
– Нам не мешают эти добрые люди, – простодушно ответил Романов.
– Я настаиваю, Николай Александрович, исполнить, что я требую!
Романов почувствовал, как у него вздрогнуло и потяжелело в душе.
– Хорошо, – с неудовольствием согласился Ники, и троица, склонив головы, медленными шагами покинула любимый парк.
Романов вернулся к семье с затаенной тревогой и отчаянием в душе, но встреча с семьей понемногу рассеяла его плохое настроение. Радость встречи растопила в душе чувство обиды и страшной горечи. В скором времени к нему вернулись прежняя ясность ума и самообладание. Постепенно его грудь наполнилась радостным счастьем, а сердце наполнилось долгожданной легкостью. Семья утешила его душевные волнения. Разве может что-нибудь сравниться с тихим семейным счастьем? После встречи с семьей все его тревоги рассеялись. Он все тверже убеждался, что решение его было необходимым на тот момент. Романов предвидел новые изменения и был готов к ним. И все же Ники долгое время не мог прийти в себя. Он вернулся из Могилева во многом другим.
Вечером в присутствии жены Ники безудержно разрыдался. Это были слезы отчаяния, бессилия и одиночества.
Жена подошла к мужу справа и обеими руками обняла его за плечи.
– Ники, не стоит плакать. Ты для меня важнее как муж, как отец моих детей, чем император. Прошу тебя успокойся. Не плачь, не надрывай себя. Все уладится с помощью Бога, – преданно заглянув в глаза мужа, воскликнула Аликс.
Романов словно очнувшись, встряхнул головой и с благодарностью посмотрел на жену.
– Дорогая мне нужно время, чтобы залечить все раны. Мне себя не жаль, мое сердце нестерпимо болит за вас и за русский народ.
– Боже