Никто, никто не стал его уговаривать, чтобы он отменил свое решение и вернулся на российский престол. Он думал, что генералы покаются, но этого не случилось. Тоска и обида железной рукой сдавили его горло. Он чувствовал себя измученной неволей птицей. Окинув строй офицеров тоскующим взглядом, Романов вдруг почувствовал себя чуждым. Он подошел к строю, начал прощаться, но, не выдержав напряжения, сделал легкий поклон и, резко развернувшись, пошел к выходу. Притихшие военные растерялись, среди наступившего безмолвия один заплакал, другой упал в обморок, несколько офицеров бросились вслед.
– Господа офицеры, не нужно меня сопровождать! – остановил их Романов.
Ники выскочил на лестницу и увидел казаков Личного Конвоя, изогнувшихся в низком поклоне. Они боялись поднять свои воспаленные глаза на его доброе лицо. В расстроенных чувствах Ники крепко поцеловал нескольких казаков, попросил передать прощальный привет всему конвою, а затем быстрыми шагами, покинул штаб.
В полдень мать с сыном в сопровождении казаков личной охраны Марии Федоровны Тимофея Ящика и Кирилла Полякова и под неусыпными взглядами комиссаров прогулялись по перрону. Со стороны можно было подумать, что это гуляют младший брат и старшая сестра, потому что вдовствующая императрица выглядела значительно моложе своих лет.
– Берегите себя и детей, – жалобно попросила мать.
– Хорошо мама.
– Может, пообедаем у меня? – робко предложила Мария Федоровна.
– Идем, – вздохнув, согласился Ники.
Вдовствующая императрица против своей воли улыбнулась. Мать и сын поднялись по звонкой лестнице в вагон-ресторан. Двухметровые казаки Тимофей Ящик и Кирилл Поляков остались на входе. Не успели Романовы пообедать, как в вагоне появились комиссары с красными бантами на груди и тут же потребовали от бывшего царя, чтобы он перешел в подготовленный к отъезду поезд. Команда на пересадку в другой вагон застала мать и сына врасплох. Они взволнованно вскочили.
– Разрешите генералу Нилову сопроводить меня в Царское Село, – спросил Ники, и по его губам проскользнула едва уловимая усмешка.
– Это-невозможно, Николай Александрович, список уже составлен.
Мария Федоровна суетливо поцеловала сына и вдруг беспомощно разрыдалась. Невыносимая боль рвала ее сердце на части. Ники, страдальчески сдвинув рыжие брови, обнял мать и всеми силами пытался сдержать подступавшие слезы. Он почувствовал вдруг себя беспомощным и беззащитным. Но сын понимал, что он должен быть сильнее матери, чтобы помочь ей пережить эти тяжелые дни, поэтому Ники всеми силами старался показать, что он спокоен.
Ему хотелось сказать матери, что он любит ее, но вместо этого он успокаивающе улыбнулся