Гношева. Ты жуткий грубиян!
Изяслав. Я прав, как наш президент всегда прав бывает! С парнями общаюсь и прекрасно их мысли знаю. Не пори мне чушь про солдат! Дай мне с другом немного по-мужски побеседовать! Говори, почему ты ни с кем встречаешься. Сравним ситуации наши.
Гусев. Из-за псориаза у меня…
Изяслав. Я говорил, что виноват псориаз!
Гусев. Он не только по коже бьет, но и на суставах сказывается. Заниматься с девушкой сексом…
Гношева. Любовью!
Гусев. Мне физически больно. И к чему мне с девкой куда-то идти, если самое главное не кайф, а страдания мне приносит?
Изяслав. Я бы боль пересилил. У меня все впереди! Приду домой, а дома меня не мать, а девушка ждет. Пришла, узнав на что я способен?
Гношева. От кого узнав?
Изяслав. От подруги. Она танцевала со мной на дискотеке, ну а после дискотеки мы с ней… мне бы в решимости прибавить. По-солдатски хватать и ничего не бояться! О женщинах и солдатах ты что мне сказала?
Гношева. О спящих с солдатами женщинах тебе от матери не услышать.
Изяслав. Ты о рожающих женщинах говорила… говорила, что солдат они хотят рожать. Гношева. Не помню.
Изяслав. Она рожает и хочет при этом солдата. Не бизнесмена, не спортсмена, не автомеханика – солдата. А к чему ей солдат?
Гусев. Он Родине нужен! Защитников Родины кто у нас, коровы будут рожать?
Изяслав. Родине солдаты необходимы, но женщина же рожает для себя… почему она не для себя должна кого-то рожать? Она человек или на государство работает?
Гусев. Ты путаешь долг и… извините, Татьяна Ивановна, но ваш сынок глуповат.
Гношева. С самого начала это мне было ясно. Но я прививаю ему наиболее сейчас важное и верю, что он ему в жизни поможет.
Гусев. Он?
Гношева. Патриотизм! Нашего участкового Казаева увидела и время у него спросила. Он взглянул на часы и на них под стрелками нашего президента портрет.
Гусев. Часы, я думаю, недешевые.
Гношева. Не разбираюсь в часах.
Гусев. У Казаева разных дорогих вещей до того немало, что закрадывалось у меня, бывало….
Действие пятое.
У участкового инспектора Казаева пижонские усики, разумная и опрятная жена Марина, ее запустившая себя мать Анна Даниловна Чобрина ходит по комнате переваливаясь.
Чобрина. Я бы сейчас фруктов поела.
Казаев. В Иорданию поедем – объедаться ими будете.
Чобрина. А до Иордании мне и кусочка в рот не положи? Груши у нас есть?
Марина. Что есть, что нет. Месяц назад килограмм купила, а они до сих пор твердые, как камень.
Казаев. Хорошо хранятся.
Марина. На полярную экспедицию, наверно, рассчитаны. Ты в Иорданию сколько денег с собой возьмешь?
Казаев. На фрукты хватит.
Чобрина.