Сестры посмотрели на говорившего. Это был мужчина неопределенного возраста, которому, с равной долей вероятности, могло быть и сорок лет и пятьдесят. Взгляд его серых глаз лучился доброжелательностью. Он имел несколько округлое лицо и носил небольшие мушкетерские усы, отлично сочетавшиеся с его буйными черными кудрями и румяными щеками эпикурейца. На плече его был подвешен кофр, а на груди болтался явно недешевый фотоаппарат.
– В таком случае остальные боги должны были его не любить, – заметила Анна, придя к выводу, что незнакомец не представляет собой опасности и не принадлежит к числу навязчивых типов, от которых потом не отделаешься.
Интуиция говорила так, а она редко подводила сестер.
– Естественно, на небесах его невзлюбили, – согласился незнакомец. – Зато на земле обожают. Ему поклоняются те, кто стремится к бессмертию.
– Как можно верить в такую чепуху? – фыркнула Лидия.
– Бог обезьян верил, – улыбнулся собеседник. – Он пришел к выводу, что долголетие живого существа напрямую связано с движением.
– Чем больше двигаешься, тем дольше живешь? – усомнилась Анна. – А черепахи?
– Все дело в чередовании образа жизни, – охотно пояснил мужчина. – Бог обезьян становился то молнией, то черепахой, постоянно совершенствуя навыки принимать разные облики. И, главное, не скучал при этом. Это неунывающий, озорной, изобретательный бог. Мне он по душе.
– Так помолитесь ему, – ехидно предложила Лидия.
– Нет, девушка. Бессмертие мне ни к чему.
– Надоело жить? – недоверчиво осведомилась Анна.
– Я не попрошайка, – сказал на это незнакомец, улыбаясь мягкой своей улыбкой, от которой усы его задорно топорщились. – Что заслужу, то и дадут. И вообще, – он кивнул на изображение бога обезьян, – мне свой господь милее.
– Христианин?
– Был бы христианин, заповеди соблюдал бы. Куличей и яиц крашеных маловато для царствия небесного будет. Проще уж богу обезьян поклоняться.
– Вас как зовут? – неожиданно для себя спросила Лидия, которая еще какую-нибудь минуту назад не собиралась знакомиться с этим человеком.
Ей понравилась резкость его суждений. Конечно, он мог просто рисоваться, как это частенько случается с мужчинами, любящими распушить хвост. Это следовало проверить. Зачем? Кто его знает. Просто так хотелось, а Лидия была девушкой, часто поступавшей по наитию, а не по размышлению.
– Дмитрий, – представился новый знакомый. – Дмитрий Быков, фотограф. – Он ухмыльнулся. – Прошу любить и жаловать.
– Там видно будет, – охладила его Лидия.
А Анна высоко подняла брови:
– Дмитрий Быков? Погодите, погодите. Не ваши ли фотографии недавно публиковались в «Нэшнл Джеографик»?
– И давно и недавно, – подтвердил Быков, явно обрадовавшись, что его имя известно. – Я с этим журналом уже много лет сотрудничаю. И с