– Среди них была и потерпевшая, и ее брат, покончивший с собой.
– Это было давным-давно, – фыркнул водитель.
– Да, но Ильич мне посоветовал с ним побеседовать.
– Ну, если Ильич посоветовал, тогда да…
Авторитет деда до сих был непререкаем, кто бы сомневался!
Николая высадили у ворот. Он дал несколько напутствий подчиненному, затем двинулся к калитке. Она оказалась незапертой. Дойдя до двери, Грачев постучал.
– Леша, это вы? – послышалось из-за нее.
– Полиция, откройте, пожалуйста.
Это произошло не сразу.
Но минуты через полторы дверь перед Грачевым распахнулась.
На пороге он увидел красивого мужчину в годах.
– Господин Печерский?
– Он самый.
– Майор Грачев. – Он показал документы. – Могу я с вами побеседовать?
– На тему?
– Вы помните Киру Эскину?
Печерский задумался. Коля мог бы подсказать, но не стал этого делать. Ждал ответа.
– Если вы о девочке, что занималась у меня когда-то в студии…
– И сестре покончившего собой Родиона, тоже вашего подопечного.
– Да, – он скорбно закивал своей седой головой. – Это была трагедия, о которой я пытаюсь забыть. Недосмотрел за мальчишкой. У него какие-то сложности с девочкой были, тоже начинающей актрисой, а у меня у самого проблемы личного характера, я не обращал внимания на его странное поведение, хотя должен был…
– Давайте об этом позже? И, если можно, пройдемте в дом? А то на пороге стоять как-то неудобно.
– Там воняет. У меня с канализацией беда. Не лучше ли на веранду?
– Вы что-то скрываете?
– Я? – поразился Павел. – Нет. Заходите, если вам так угодно.
И сделал шаг назад.
Грачев переступил порог и тут же уловил неприятный запах. Не фекалий, но застоялой воды.
– У вас в трубах пробка, – сказал Коля. – Прочистить надо.
– Поменять систему надо. Она зимой промерзает, весной заливается, летом, в жару, просто источает миазмы. Так что, будем в доме говорить? Или все же на веранде сядем?
– Я принюхаюсь, давайте тут.
Печерский пожал плечами и указал на кресло, стоящее в гостиной. Сам уселся на диван. Как сказал бы дед, чинно-блинно: накинув на себя плед, сунув в рот трубку, элегантно щелкнув зажигалкой. Грачев не любил запах никотина, но лучше он, чем канализационный.
– Кира Эскина погибла этой ночью, – сообщил он хозяину дома.
Тот закашлялся, подавившись дымом.
– А какое я имею к ней отношение?
– Вы были ее преподавателем.
– Как и многих других. Я несколько лет занимался с детьми…
– Да-да, я это все знаю. Вырос в Приреченске. Но что вы можете сказать о Кире?
– Практически ничего. Она хорошо читала стихи и пела, но не умела перевоплощаться. Я таких отсеивал рано или поздно.
– Но брата ее