– А их, – Кин указал на паучьи конечности, – ты как ощущаешь? Как свою плоть?
– Нет. – Она покачала головой. – Но я чувствую их в голове.
– Та, что сломана… болит?
– Голова болит из-за нее. – Она пожала плечами. – Но мне придется жить с этим.
Кин оглядел крошечную камеру, капли влаги катились по коже Аянэ, скользили по железному замку. Он вспомнил, как сам лежал здесь, почти умирая от ожогов без анестезии – физическая боль усиливала страх и неуверенность. Пустые часы, проведенные в одиночестве, когда он прислушивался к собственному дыханию, считая бесконечные минуты в уме.
– У меня с собой есть набор инструментов. – Он указал на свой пояс. – Я могу попробовать отремонтировать ее.
– А у тебя не будет неприятностей?
– Они сказали, чтобы ты оставалась в камере. Ты тут и останешься.
– Кин-сан, мне не хочется, чтобы у тебя были проблемы…
Но Кин уже доставал инструменты. Он улыбнулся ей уголками губ и поднял отвертку.
– Повернись-ка. Посмотрим, что мы тут сможем сделать.
Они уселись: она – за решеткой, он – снаружи, а между ними – приглушенные звуки металла и инструментов. Едва его пальцы коснулись сложного механизма, он понял, как сильно скучал по этому языку машин. По его поэтике, его абсолютности. По миру, который регулируется законами, незыблемыми и непреложными. По миру масс и сил, уравнений и эталонов. По миру, который намного проще, чем плотский мир со всем его хаосом и сложностью.
И, зажав во рту четыре винта, он тихо заговорил:
– Как здорово снова работать руками.
– Странно, что они не вделаны в кость.
– Что ты имеешь в виду?
– Прости. – Аянэ качнула головой. – Я перебила тебя. Влезла со своим мнением.
Нахмурившись, Кин вытащил винты изо рта.
– Перестань, Аянэ. Просто говори, что думаешь.
– Просто… твои знания могут сделать жизнь здесь намного легче. – Она вздрогнула и снова покачала головой. – Но нет. Я здесь гость. Я не знаю, как они живут. Поэтому я лучше буду молчать.
Кин нахмурился еще больше.
– Аянэ, здесь Гильдия не сможет причинить тебе вреда. Здесь нет Инквизиторов, притаившихся в кустах, нет Кёдаев, чтобы наказать тебя, нет Бутонов, которым ты подчиняешься. Здесь ты – сама по себе. Что делать и чего не делать – зависит только от тебя.
– Значит, я могу выбрать хранить молчание?
– Но почему? Теперь ты свободна. Чего бояться?
Аянэ оглянулась через плечо, и ее паучьи конечности задрожали.
– Девушку, которую боятся все гильдийцы.
Взгляд Каори был цвета воды на полированной стали с острыми краями.
– Не могу поверить, что ты привела это сюда.
Четыре фигуры сидели полукругом вокруг костра в доме Даичи, освещенные потрескивающим