– Он воняет дохлой крысой. – Йоши нахмурился.
– Смешно. – Она понюхала кота.
– Вчера вечером он снова насрал в нашу кровать.
Никто засмеялась.
– Я знаю.
Йоши взмахнул железомётом.
– Если он сделает это еще раз, я оторву ему не только уши.
– Не смей даже шутить так.
Она нахмурилась, прижала кота к своей тощей груди. Дакен открыл глаза и уставился прямо на Йоши. Из его пасти донеслось низкое злобное урчание.
– Тебе меня не напугать, дружище. – Йоши потряс оружием под носом у кота.
Никто поморщилась.
– Маленький мальчик с большой игрушкой.
– Снова рассказывал обо мне сказки, Джуру? – Йоши приподнял бровь, глядя на друга, и опрокинул еще одну рюмку рисового вина.
Никто смотрела, как ее брат пьет, сжав губы и излучая легкое неодобрение. Даже одним глазом она могла пригвоздить лучших из них, и потому Йоши избегал ее взгляда. Закинув Дакена на плечо, она со вздохом встала.
– Я пошла спать.
– Как? – воскликнул Джуру. – Ты же только пришла!
– Я лучше посплю, чем буду смотреть, как вы двое напиваетесь и слюнявитесь друг с другом.
– Ну, может и тебе следует выйти, найти какого-нибудь красавца? – Джуру приподнял брови. – И послюнявиться с ним?
– У меня уже есть мужчина, правда, Дакен? – Она поцеловала кота в щеку и направилась к своей комнате. – Да, это мой большой храбрый мужчина.
– М-м-мур-р, ум-м-мр, – ответил Дакен.
Йоши уставился ей в спину с кислым выражением лица.
– Пусть твой парень как следует раскинет мозгами в следующий раз. – Он нахмурился, глядя на кота, который развалился на плече у сестры, и махнул бутылкой в его сторону. – Я не шучу, маленький ублюдок. Если ты еще раз насрешь в постель, я скормлю тебя крысам.
Дакен моргнул, и в его глазах блеснули искры, словно осколки стекла. Его мысли были простым мурлыканьем в головах брата и сестры, шелестом черного бархата по шелку.
…на твоем месте я бы не спал сегодня с открытым ртом…
7
Бледный ад
Тюрьма есть тюрьма, будь то зловонная яма в центре Кигена или уютный дом с решетками на окнах среди ветвей древнего дерева суги.
Толстые бамбуковые прутья в центре комнаты отделяли заключенных от тюремщиков. Аянэ села у дальней стены, согнувшись, чтобы не мешал серебряный шар, торчавший между лопатками. Длинные тонкие паучьи лапы, прорастающие из луковичной ступицы, были сложены на спине и неподвижны, за исключением сломанной конечности, скребущей по полу рядом. Как только они очутились под крышей, из нее перестали вылетать искры, но периодически она еще вздрагивала, словно ребенок из сточной канавы, пораженный параличом.
– Мне жаль.
Кин