Когда умру, я стану снегом. Есения Светлая

А остальное уже, действительно, не важно.

      Городок маленький, три шага вправо, два влево. Вокзал здесь явно бóльшая достопримечательность, чем Ленин на площади возле пошарпанной администрации. Тошнит от всего этого убожества. От людей, тащащих с магазинов огромные, набитые сумки с логотипами "М". От безликих домов. От дизельных выхлопов озябших машин…

      В аптеку. А потом на привокзальную площадь, которая рядом с уличным рынком. Там Рыжий ждет в своем грузовике. Домой хочется. Домой.

      23

      Дни, как воробьи, порхали на отрывных календарях. За ними – месяцы. Чуть тише – годы. Быт теперь приобрел новые краски. Когда понимаешь, что комната в восемнадцать метров – навсегда твоя единственная пристань, хочется делать в ней все. Печь пироги, создавать уют, выращивать на солнечном окне фиалки и декабристы. За училищем – институт. У Игоря – заочка и повышение квалификации. Умирает свекр, и муж теперь чаще уходит погостить к матери, а иногда и вовсе остается там с ночевкой. Говорит, что старуха мучается давлением. Но лечить толку нет, это возраст.

      У Люды появляются подруги, которые помогают справляться с бесконечным одиночеством. Выводят ее в парк на прогулки, тащат на лыжную базу на кроссы. Где-то достают контрамарки на местные концерты. С двумя, самыми близкими, по распределению после института они попадают работать в одну и ту же школу.

      Недавно отстроенное здание находится на отшибе города. Пахнет свежей краской, штукатуркой и древесным спиртом от деревянных отполированных перил. Волнительно. Нравится.

      Мел выпадает из дрожащих рук. Куда-то все время сползает на бок юбка, и пятиклашки, не меньше напуганные, чем молодая учительница, пытаются понять, отчего её и без того тихий голос так часто срывается на шепот.