– Хм…я думал, пес сильнее меня покусал, – задумчиво произнес Саймон.
– Да ерунда. 5 хэпэ только снес… Хотя у тебя всего 50. – Антайр приподнял бровь и обвел взглядом жалкую поникшую фигуру рыбака. – В следующий раз не лезь в бой с собаками, оставь это дело другим. Пойдем лучше глянем, как черепокрабы дерутся.
– Хватит пока впечатлений для меня, – покачал головой Саймон. – Тебе нужен был новый лук.
– А, тогда вперед!
Антайр ломанулся сквозь толпу, Саймон потащился следом. Квэллбург постепенно погружался в сумерки, улицы покрывались огнями. Почти все дома здесь были деревянными, и над редкими каменными строениями на два-три этажа громоздились надстройки из дерева. На крышах росла трава, цвели хрустальные колокольчики или гнездились шуршки – пушистые комочки с маленькими трогательными носами и птичьими лапами с внушительными когтищами. Над огороженным саженцем чуть дальше от дороги вились бабочки, приглядевшись, можно было заметить у них человеческие ручки-ножки и жуткие наполовину насекомьи – наполовину человеческие лица. Сама дорога в одном месте сохранила гигантские следы раздвоенных копыт и когтей. Их навсегда вплавило в окаменевшую землю на память о вторжении скорпикоры в город.
Саймон шел позади лучника, рассматривая местные пейзажи. Он не понимал, почему помнит какие-то моменты из истории Квэллбурга, но больше не думал. Вместе с Антайром он обогнул пустующую рыночную площадь по периметру и погрузился в вечернюю возню торговой улицы. На миг перед глазами мелькнула плывущая надпись: «улица Шелкогранита». Антайр жестом наколдовал перед собой карту, сверился с переплетением линий, и смело свернул к одному из домов, где только загасили свет. На настойчивый шум хозяин открыл ставни, и даже позволил путникам зайти. Внутри он подкрутил свет лампы, чтоб та горела ярче и, поставив ее на стол, принялся разворачивать промасленные свертки.
– Готри, мы садимся ужинать… – со второго этажа спустилась женщина. Она задержалась на последних ступенях, вытянув вперед руку с подсвечником, и подслеповато сощурилась.
– Да, сейчас приду, – оружейник отправил женщине улыбку и вернулся к работе.
Антайр смущенно кашлянул и пробормотал извинение, но Готри отмахнулся.
– Как можно оставить воина безоружным в такую ночь? Помочь путнику – всегда благое дело. Особенно, если благодарность его блестит, – оружейник подмигнул и разложил последний сверток на столе.
Саймон