– Успокойся! – Голос герцога прозвучал хлёстко, как удар бича. Исабель вздрогнула, и салфетка в её руке вспыхнула.
«Как все это глупо!»
Все они – все – были слишком… непредсказуемыми. Даже старый герцог. Ксандер вдруг понял, что злится. Исабель была проклятой Альба, иберийским чудовищем, но все же – его сеньорой, а его сеньора не должна вести себе как капризная девчонка из деревни. И потом, чего она разоралась? Ксандер всегда знал, что женщины из таких семей должны выходить замуж за достойных людей их круга. Сам же Ксандер тоже собирался когда-нибудь жениться. Конечно, не на такой кошмарной девочке, как эта Альба.
Мальчик одним движением перехватил руку Исабель и опрокинул воду из бокала на горящую салфетку.
– Если будете так говорить и делать, сеньора, вас и правда никто замуж не возьмет.
Посмотрел ей в глаза и потянул мокрую обугленную салфетку из ее руки. Пусть не думает, что он боится ее огня. Или ее родственников.
В наступившем неожиданно громком молчании Ксандер наблюдал, как гаснут золотые искры в широко распахнутых глазах Исабель. Она совсем по-девчоночьи хлопнула ресницами, отпустила салфетку и удивлённо посмотрела на свои мокрые и уже остывшие руки. Потом перевернула их – на покрасневших ладонях вздувались волдыри – сделала короткий, судорожный вдох, торопливо опустила руки, спрятав обожжённые ладони, и поднялась из-за стола, глядя куда-то вниз:
– Прошу прощения. – Это вышло у нее как-то сдавленно. – К сожалению, я должна вас оставить.
Ее никто не останавливал, никто не шел за ней – вообще казалось, что взрослые все оцепенели. Даже бесшабашный Фелипе только опустился обратно на свой стул, но глаза его напряжённо следили за кузиной, пока она не вышла – а потом он перевел глаза на Ксандера, и фламандец вдруг понял, что все остальные тоже уставились на него.
В полной тишине Ксандер положил промокшую салфетку на пустую тарелку и потянулся за чистой – вытереть руки. Поднимать глаза на взрослых Альба было боязно. Совершенно не известно, как отреагируют иберийцы на то, что фламандский вассал облил их отпрыска водой сразу же после приезда. Мальчик представил, как жутко вспыхивают глаза старшего герцога, как он швыряет в него, Ксандера, огнем из рук. Или… Сейчас кто-то из них, да любой, отдаст приказ. Ксандер попробовал представить себе, как это – когда древняя магия начнет душить его, выдавливая жизнь… Зачем он вообще вмешался? Пускай бы девчонка и дальше жгла салфетки и свои руки. А теперь надо что-то говорить.
– Мне жаль. – Ксандер наконец оставил чистую салфетку в покое и заставил себя поднять глаза.
В голубых глазах Фелипе плескалась тревога – и вопрос. Алонсо в своих чёрных одеждах сгорбился и будто постарел; его пальцы, оплетённые шрамами, касались обручального кольца, а в чёрных глазах стояли тоска и горечь. Франсиско был то ли зол, то ли раздосадован, то ли и то, и другое – сидел он неподвижно, но глаза его были холодны, а крылья тонкого носа