– Да будет вам, – пророкотало в трубке.
– В таком случае, до свидания, Петр Афанасьевич!
– Всего самого доброго, – услышал Борис Соломонович в ответ.
7
Немец подал признаки жизни только поздно вечером. Наступило то время, когда многие раненые, утомившись за день от бесконечных перевязок, лечебных процедур и нестихающих болей, наконец-то смогли успокоиться и заснуть. Но были и такие, которые боролись за свой сон, а найти его не могли. Или раны были сильнее в этой борьбе, или сам организм не поддавался режимным установкам. Не хотелось спать – и все тут.
Вот и Алексею спать не хотелось. Большой свет в палате был погашен. Только у входа горела дежурная лампочка под грязно-молочным плафоном, своим слабым светом она чуть разрежала ночную темноту.
О чем думалось в то время Алексею, сейчас он и не вспомнит. Так, всякие мыслишки крутились в голове. Просто лежал, не сомкнув глаз. За окнами ветерок шевелил густую тополиную листву. Отдаленно доносились звуки отходящего ко сну города: вот глухо прогудел далекий паровоз, таща за собой тяжело груженные вагоны; а в другом конце залаяли собаки, побеспокоенные запоздалым прохожим; а вот почти под окнами, светя включенными фарами и надсадно урча, громыхнул на ухабе грузовик и пронесся дальше, унося беспокойный рокот мотора.
Алексей с правого бока перевалился на спину и заложил руки за голову на подушку. Он уже даже начал задремывать, как вдруг к нему приблизилась чья-то фигура в светлом. Алексей не то чтобы увидел ее, он почувствовал ее приближение по шелесту халата, по осторожным шагам.
Присмотревшись, он понял, что это была медсестра. Да, это была Ася. Она подошла и наклонилась к изголовью. Протянула руку и тронула его за плечо. Алексей тут же обернулся к ней.
– Я тебя разбудила, Алексей? – спросила она.
– Да я еще и не спал. Так, лежу… Думаю о своем, – признался он. – А что? Что-то случилось?
– Да этот, там в углу… – избегая произнести слово «немец» даже шепотом, произнесла Ася, – чего-то бормочет. Чего-то говорит, а мы не понимаем. А мне Зинаида Прокопьевна сказала, что ты по -ихнему…
– Понял, иду, – поднялся с постели Алексей. – А ты разве не пошла домой? – шепотом поинтересовался он.
– Уйду, как только мне на смену снизу Люба Савинова поднимется. Она в кабинете у Бориса Соломоновича отдыхает.
И они с медсестрой направились в угол, где лежал немец. У его постели стоял рядом со своей табуреткой растерянный часовой.
Как почувствовав, что его могут услышать и понять, немец опять чуть слышно произнес:
– Trinken… trinken…
– Он просит пить, – пояснил медсестре и дежурному охраннику Алексей.
– Ой, а вода-то у него есть ли? – засуетилась Ася. – Я сейчас сбегаю, живо…
– Да вон там графин с кипяченой водой, – указал Алексей на отдельно стоящую тумбочку под ночным светильником. – Там же