Петрялова. Она, видимо, алкоголичка или наркоманка.
Глухов. По тому, как от нее разило, я понял, что она не ширяется, а выпивает. Для сокращения дистанции нам с тобой бутылочка вина пришлась бы впору.
Петрялова. Наш тюремщик выпивку нам не предоставил.
Глухов. Он желает понаблюдать за нашим трезвым сексом. С Валентиной, что жила на улице Подбельского, у меня до него доходило. Но однажды, когда я с охапкой цветов пришел к ней на день рождения, под юбкой у нее уже кто-то был.
Петрялова. Ты открыл своим ключом и обнаружил ее… в подобном виде?
Глухов. Да они даже дверь забыли закрыть. В мои девятнадцать лет я воспринял это чудовищно.
Петрялова. Для кого? Для ублажавшего ее парня? Расправляясь с ним, в чудовище превратился?
Глухов. Сейчас бы я его размазал, но тогда я подобной техникой не владел.
Петрялова. И тот, кому пересчитали зубы, оказался тобой?
Глухов. Никто никого не бил. Цветы к их ногам бросил… я оставил их вдыхать аромат одиннадцати алых роз.
Петрялова. Во дворе ты не одумался?
Глухов. Порыв вернуться и кого-то прибить меня не одолел. Я понуро утопал и за последующие полгода потерял из-за переживаний восемь килограммов веса.
Петрялова. И шесть сантиметров роста.
Глухов. Рост я сохранил прежний. Тоже самое я скажу и о длине моего органа.
Петрялова. Его демонстрацию ты для меня проведешь?
Глухов. Не откажусь.
Петрялова. Мне готовиться к чему-то, что мое воображение поразит? А то глядеть на короткие члены – скука смертная.
Глухов. Мужчин без всего ты перевидала?
Петрялова. До первой влюбленности никого, а после нее снежным комом нарастало. Удайся она у меня, я бы остановилась, но она, как и полагается первой, вышла комом. И начался ком уже снежный.
Глухов. У всех своя история.
Петрялова. К тридцати годам я убедилась, что и мужчины с большими членами немного из себя представляют. Из моих шестерых, чьи фаллосы обрубки не напоминали, пятеро были совсем бездуховны, а у одного, который читал Бунина и водил меня на концерт якутских скрипичных виртуозов, его орган не работал. Если у тебя он время от времени действует, нагни меня и потыркайся.
Глухов. Ширинку расстегнуть?
Петрялова. Упирающимся в молнию, он от тесноты, я думаю, скорее возбудится. Ощутишь эрекцию – выпускай.
Глухов. (встав за женщиной) Мне тебя наклонить?
Петрялова. Ох… я сама нагнусь. Так пойдет?
Глухов. Наклон приемлемый.
Петрялова. Когда ты войдешь в тонус, я лишнее с себя сниму.
Глухов. Это будет скоро.
Петрялова. Похоже… да, похоже, ты прав.
Действие седьмое.
У стола и за столом главной залы Лукинский, Полыгалов и Малышев. А также Кобова, Жмудина и Денисова.
Полыгалов. К сексу на открытых