– Послушайте… – дедок сделал хилую попытку освободиться – куда там! – Послушайте… – На этом словарный запас иссяк.
Экзекутор вошел в положение, еще теснее прижав другана, вдохновенно предложил:
– Ну чо – берем чекунявый, и мама не свисти!?
У старичка отчаянно затряслась нижняя челюсть, тело обмякло, ноги пошли подкашиваться. Неизвестно, чем бы все кончилось, если б настырное существо не увидело Вадима. Нечто вроде столбняка мгновенно прохватило дядю, грудь мощно вздулась, глаза полезли из орбит. Мощным рыком он озвучил манипуляции:
– Версилов!!.
Нет, Вадим, ты зря убираешь глаза, вся очередь – думается, с облегчением – понимает, Версилов ты.
– Версилов!!! – прогремел дубль, монстр угрожающе придвинулся к Вадиму.
Наш, вынужденный узнать, что означает это слово, обратил взор к чуду. И получил за опрометчивость:
– Ты, подлец, какого хрена здесь делаешь?
Вадим на всякий случай оглянулся. Ноль. Возвратил взгляд.
– Ты, Версилов, не должен здесь находиться, а должен платить моей сестре алименты! – продолжил мысль орясина тоном проникновенным и веским.
– Это ко мне что ли? – отчего-то к очереди обратился Вадим.
Оная поспешно спрятала глаза, всем видом подчеркивая, что именно к нему. Вадим устремил взгляд к домогающемуся и объяснил:
– Вы, дружище, путаете. Я далеко не Версилов. Относительно сестры совсем не обессудьте.
– Ты мне Ваньку не валяй! Ты, – мужик, сжав кулак, процедил сквозь зубы уже напористо и зло, – Версилов, и цельный год путался с Клавдией. А как ребенка состряпал, так и убёг, сволочь! – Дальше душевно заключил: – Алименты сюда. Быстро!!
Вадим прыснул, но сразу утих, ибо гробовое молчание очереди создало атмосферу ситуации, в которой не все так уж просто. Амбал усугубил, говоря сочувствуя:
– Ты знаешь, ведь я теперь тебя бить стану! – Рот его открылся в улыбке, откуда зловеще блеснули гнилые зубы.
У Вадима вдруг проснулись эмоции. Он был возмущен, растерян – перепуган, наконец. И сработало существо, из закромов выползли слова – через улыбочку:
– Слушай, парень! Я понимаю, у тебя похмельный раж – кочевряжишься тут. Только нужно и меру иметь. – Похоже, нашел, что вступление не достаточно дипломатично, тон изменился: – В тебе, поди, метра два росту и килограммов – за центнер (Вадим, конечно, врал), а пристаешь к немощным. Что-либо соразмерное бы поискал.
Голиаф пораженно выпучил глаза:
– Ты что, Версилов, совсем дурак?! Кто подюжей, он и сдачи даст! А тут как славно… Не-е, я, пожалуй, тебя отмутузю.
С этими словами Глумила расторопно засучил рукав, далее сгреб плечо Вадима и занес кулак над головой.
Здесь произошло неожиданное – наш друг чуть отпрянул назад, несколько присел, одновременно отведя ногу как опору, страстно глядя в лицо визави, упруго разогнулся и треснул антагониста снизу кулаком