«Айвори, – думал Пшик. – Хук не знает, кто я».
А значит, если он сумеет улизнуть от констебля, надо всего лишь добраться до пироги.
Хук закинул гранатомет на плечо.
– Сынок, я готов спорить, что ты думаешь, мол, надо всего-то тихо как змея проползти к своей лодке и грести отсюда. Ну, плохие новости с того фронта. Твоя лодка только что проплыла мимо меня в сторону залива. Ты, похоже, не очень-то хорошо ее закрепил.
Пшик сощурился по максимуму – вдруг белки глаз выдадут. Хук что, берет его на понт? Он вообще закрепил-то лодку?
Вряд ли.
Не то чтобы он вообще особенно планировал финальную стадию своей миссии. Так что теперь застрял на этом сраном острове с кабанами, пумами и, наверное, кучкой огненных муравьев, которые ровным строем вот-вот заползут в штаны. А если рвануть наутек, Хук впендюрит ему в зад гранату как реактивный снежок.
Да уж, ночка выдалась просто чудная.
Эверетт, блядь, Моро: гениальный стратег.
Как тот французский малый, который сходился с высокими дамами, чтобы выпендриться. Наполеон.
Ну только совсем другой, за исключением того, что обоих поимели на острове, если память Пшика не спала с другим. Или это Гека Финна поимели на острове.
Так или иначе, идиотом, которого сегодня вечером имели на обрамленном водой участке суши, был Пшик.
«Простите, мисс Ингрэм», – передал он мысленно учительнице обществоведения, единственной, кто пришелся ему по душе за всю десятилетнюю историю его обучения.
– Эй, сынок! – пророкотал Ридженс Хук. – Я скажу тебе вот что. Почему б тебе не выбросить эту твою мобилу? Все равно небось вымокла, вид жалкий. Черт, да я лично в твоем заявлении подмахну, что нужна новая. Потому что мы оба знаем, на этом отрезке реки сигнал ты не поймаешь.
«Ничего не жалкий, – подумал Пшик. – Целенький, у меня в кармане».
– Сделай-ка мне такое одолжение, – продолжил Хук, – а я заберу свой ящичек боеприпасов и на том порешим. Что скажешь? Такой скидки даже в «Таргете» не дают.
Хук, по всему, был в настроении потрепаться. То есть в типичном для себя, по опыту Пшика. Ваксмен однажды поделился мнением, что фирменный стиль болтовни Хука подобен тюремному торту: «Весь такой красивый и в глазури снаружи, но ты знаешь, что где-то внутри затаился нож».
Например, когда Элоди была поблизости, Хук неизменно обращался к Пшику как «месье Моро», ерошил ему волосы и все такое, говорил, мол, растет «отменный эфеб», но стоило матушке отвернуться, констебль наклонялся поближе и глухо ворчал непристойности из серии «Вот это кобылка, Пшик. Пусть пока побегает на воле, а потом, как умается, я ее поймаю на крючок». И ухмылялся блестящими от слюны губами: Ридженс Хук, принц среди мужей.
– Иначе, – говорил этот принц сейчас, – я определенно устрою острову ковровую бомбардировку еще полудюжиной таких же гранат из своего красавчика-гранатомета. И чтобы ты точно понял, что я тут не шутки шучу, вот тебе еще хлопушка, для мыслительного