Рон был рядом. От него пахло семьей. И Алька успокоилась, дала уложить себя в постель. Рон укрыл ее одеялом, старательно подоткнул его, чтоб ноги не мерзли, потоптался перед кроватью.
– Я пойду, Алечка.
– Хорошо, – она кивнула, – спасибо тебе. Мы… сходим еще куда-нибудь?
– Пока я во дворце, то да.
– Не уходи никуда, Рон, – попросила Алька, – не бросай меня. Без тебя мне будет совсем плохо. К тому же… Ты видел Арианну?
– Мне бы не хотелось сейчас об этом говорить, – уклончиво ответил Рон.
– Хорошо, – Алька согласилась, – как скажешь… приходи завтра утром, а?
– Приду.
Он на прощание легко поцеловал ее в макушку и ушел, тихо притворив за собой дверь.
Алька устало откинулась на подушки и закрыла глаза. Сил не было даже на то, чтобы раздеться. Потом она все же села, принялась разматывать ткань, чтобы одеть сорочку. И вдруг ее затошнило так сильно, что Алька едва успела добежать до таза на туалетном столике.
***
Утром… Ее осторожно разбудила Манни. Его величество повелитель Сантор приказал звать принцессук завтраку. Ее высочеству ночью было плохо? Что ж, все уберут, не беспокойтесь. Возможно, последствия удара головой. Или той магии, которую вливал в ее высочество тот мужчина, который и принес ее на руках во дворец.
Алька закусила губу, чтобы не разреветься вновь. Снова Мариус. Везде он, даже в словах служанки. Как тут забудешь? И перстень с раухтопазом, родовой перстень на пальце. Такое далекое и теперь недостижимое счастье.
– Позвольте, я помогу вам привести себя в порядок. Его величество ожидает к завтраку, не стоит опаздывать.
Алька обреченно вздохнула и отдалась в маленькие, но очень крепкие руки Манни.
В результате она была умыта, одета и причесана, и на сей раз все с драпировкой шаньи – как называла девушка отрез вышитой ткани – было правильно. Но сил… не было. И видеть особо никого не хотелось. В черных глазах Сантора читался укор, остальные… просто незнакомые люди, когда-то крагхи.Бывшие.
Алька вяло брела вслед за Манни и ловила себя на том, что сейчас ей лучше всего здесь, в темных коридорах. А Мариус… что ж, он принес ее сюда на руках, и лечил, как мог. А потом бросил. Уж лучше бы и не лечил вовсе, дал бы просто провалиться в ничто, чем вот так, душу в клочья.
За завтраком собрались только приближенные к повелителю.
Сам он восседал во главе стола, по правую руку – Авельрон, место по левую руку пустовало, очевидно, ожидая Альку. Дальше, со стороны Альки, на стуле сгорбился немолодой уже мужчина, худой, чернявый, остроносый. Он быстро глянул на нее и также быстро отвернулся. Алька успела лишь заметить, что глаза у него были ярко-голубыми, словно летнее небо. А еще на завтраке присутствовал Кьер. Но он не сидел за столом, а стоял у окна, сцепив за спиной руки.Алька подумала, что выглядит Кьер как-то неважно. В напряженной позе сквозила боль, словно до этого убийцу Сантора избили. И волосы падали на лицо, Кьер стоял, опустив голову и рассматривая пол у себя под ногами.
– Садись, – Сантор