И тут Алька окончательно решилась.
Ей казалось, что у нее есть какая-то незримая связь с этим чудом. И она, даже не вполне осознавая как, послала мысленный образ. Бабочка на плече у Леоны. Бабочка на ладони у Леоны.
«Иди к ней, иди. Она теперь твоя хозяйка».
Это было чистой воды безумием. Да и как можно приказывать бабочке, которая и думать-то не умеет?
Но – получилось. Получилось!
Синекрылая красавица плавно взлетела с Алькиной ладони и аккуратно села уже на пальцы Леоны.
Алька попыталась снова увидеть глубоко внутри себя ту самую, яркую точку – и не увидела. И связь как будто пропала. Может быть, теперь эта связь образовалась у Леоны с бабочкой?
Покачав головой, Алька прошептала:
– Ну вот, юная ниата. Наверное, теперь она ваша. Обращайтесь с ней бережно и… Я не знаю, сколько она проживет. Вы ведь понимаете, что бабочки не должны улетать с рисунков?
Леона серьезно кивнула.
– Я знаю, что бабочек можно кормить сладкой водой, – сказала она очень серьезно, – не беспокойтесь. Я никому ничего не скажу. Как думаете, она не улетит от меня?
– Не знаю, – честно призналась Алька, – правда, не знаю.
– Ну и ладно, – покладисто согласилась девочка, – тогда я… мы пойдем. Отнесу ее к себе. Может быть, даже домик сделаю. Спасибо вам, ниата. Таких подарков мне еще никто не дарил.
Она медленно поднялась с дивана и, держа бабочку на вытянутой руке, отправилась к себе. Алька так и осталась на диване, а рядом лежал ненужный никому альбом с акварелями.
«Ну надо же, – подумала она, – все это просто невероятно. И все это – со мной… Интересно, что Мариус скажет?»
Алька не знала, как ее жених отреагирует на новость про ожившую бабочку, но почему-то казалось, что он просто прижмет ее голову к груди, скажет – ничего не бойся, маленькая. Мы все одолеем…
Снова хлопнула дверь. По гостиной рысцой пробежал человек в зеленом мундире. Потом он нырнул в следующую дверь и некоторое время отсутствовал. Точно так же прорысил в обратном направлении. Алька вдруг стало нехорошо – душно, снова поднялась тревога. Ведь все это не просто так, верно?
А потом в гостиную вышел Мариус. Алька поднялась, быстро подошла к нему, взяла за руку, заглядывая в глаза. И поняла, что Мариус страшно зол и раздражен.
– Что? – одними губами спросила она.
– Ничего. Идем, Алайна. Его величество пожаловал нам дом в Эрифрее.
И как-то зло, неприятно это сказал, как будто Алька в чем-то провинилась.
– Мариус, – прошептала она, – что произошло?
– Я же сказал, ничего, – процедил он сквозь зубы, – пожалуйста, пойдем. Незачем здесь задерживаться. И без того дел по горло.
Внутри все как будто скрутилось в ледяной узел. Да что ж такое? Почему он ничего не хочет говорить? Что такого произошло на этом треклятом совете?
Она прикусила губу и молча, покорно последовала за магистром Надзора. А на душе было больно и горько.