Но долго помнил и в душе таил
Поэт её красивую улыбку,
Её глаза… Он долго ею жил.
И не могла быть та любовь ошибкой.
Но впереди ещё немало встреч,
Волнений, дум, тревог и ожиданий.
Никто не мог его предостеречь
О том, что миг прекрасного свиданья
Таит в себе разлуки грусть и боль,
Досаду, страх, сомнение… как будто
Не возродится светлая любовь
И не вернётся солнечное утро.
Но солнца свет опять слепил глаза
И снова звал к любви, к движенью, к жизни.
И понимал он: без любви нельзя
На свете жить, существовать и мыслить.
Всем существом любви принадлежа,
Стремился он отдаться ей всецело.
И страсть его, как остриё ножа,
Пронзало сердце, достигая цели,
И приносила счастье… Может быть,
Касались сердца и страданья тоже.
Но никогда не смел он не любить.
Жить без любви на свете невозможно.
Лицей менялся на глазах, не мог
Он тихим и спокойным оставаться.
На перепутье жизненных дорог,
Почти что в самом центре государства,
Вблизи столицы всей России, он
Был в курсе всех событий и явлений.
Но царь, казалось, позабыл о нём —
Дела иные диктовало время.
В сеть просвещения лицей никак
Не вписывался, в стороне остался.
«Сомнительное заведенье» – так
О нём граф Аракчеев отозвался.
И Аракчеев был бы даже рад
Его закрыть, но царь сказал: «Не надо».
И им директор новый, Энгельгардт,
Назначен был, чтоб навести порядок.
И сразу же директор захотел
В сердца учеников своих проникнуть.
Но Александр, как всегда, мрачнел
При встрече с ним и становился диким.
Иным казалось, что директор мил,
Добр и открыт, но что-то в нём таилось.
Со всеми он беседовать любил,
Даря улыбку каждому, как милость.
Спокойный, мягкий, плавный, словно кот,
Он умащал добром дорогу к аду.
Кто был доверчив и наивен, тот
Его идеи принимал за правду.
К карьере, к честолюбию зовя,
Смущал он души юные, стараясь,
Чтоб жили, по течению плывя,
Уверенно, ни в чём не сомневаясь,
Чтоб гордо к цели собственной стремясь,
Себя провозглашали над другими,
Не замечая нищету и грязь
И боль народа, торопились мимо,
Спеша в карьере друга перегнать,
Всегда быть первым и во всём быть правым.
Но Александр… Он не мог принять
Таких идей незримую отраву.
Разочарован добрый Энгельгардт.
Его томит нелепая досада.
Опять ключи не смог он подобрать
К пылающему сердцу Александра.
От всех попыток он уже устал.
И всё ж решился снова попытаться
И поспешил устроить дома бал
Или, вернее,