С тех пор меня время от времени снова приводили к следователю, он задавал те же самые вопросы, и я снова повторяла, что никогда никому не давала и не пыталась дать никаких взяток. Иногда меня допрашивал другой следователь. Он прикидывался очень вежливым, говорил, что восхищается моим поведением, что я для него – копия онегинской Татьяны. Он сожалеет, что встретил меня в таком печальном месте, а все могло бы быть иначе, встреться мы при других обстоятельствах. Я помалкивала, но из них двоих я все же предпочитала первого. Я все время настаивала на своем прежнем заявлении и добавляла, что не стану говорить заведомую ложь, чтобы такой ценой выйти на свободу.
Какое-то время спустя меня перевели в новую камеру, где находились две молоденькие девушки и пожилая дама, вдова генерала. Не успели мы привыкнуть друг к другу, как к нам принесли на носилках еще одну девушку. Она была в ужасном состоянии, кричала и стонала, у нее было что-то вроде припадка эпилепсии. Надзиратели поставили носилки на пустую кровать и, ни слова ни сказав, вышли, заперев за собою дверь. Мы собрались вокруг несчастной, которая почти не могла говорить, и пытались как-то ее успокоить.
Она ненадолго затихла, но было ясно, что ей очень плохо. Припадок мог повториться в любой момент, и мы просто не знали, как быть в этом случае. Девушки решили объявить голодовку и добиваться, чтобы ее выпустили. Я хотела присоединиться к ним, но они сказали, что я не выдержу и испорчу все дело.
Прошло несколько дней, обстановка в камере была удручающей. Я была рада, когда меня снова вызвали на допрос. Следователь поинтересовался, как мои дела и нравится ли мне в моей новой камере. Я сказала, что мне там ужасно не нравится.
– Как вы можете допускать такие нечеловеческие страдания? – спросила я.
Следователь сделался серьезным.
– Девушка не так больна, как вы думаете, – ответил он. – Она симулирует болезнь. А две другие – анархистки. – И добавил иронически: Хорошенькая компания для вас. А вы знаете, что ваша подруга Екатерина Челищева во всем призналась, и ее выпустили. Почему бы вам не сделать то же самое?
– Я не могу сознаться в том, чего я не делала, – ответила я. – И пожалуйста, не заставляйте меня лгать.
На следующий день меня отвезли в "черной Марусе" в Бутырскую тюрьму и поместили в небольшую камеру, где в тот момент находилась еще одна женщина. Когда я рассказала о себе, она пришла в очень большое волнение. "Ну, я всем буду рассказывать, что сидела в одной камере с настоящей графиней!" – воскликнула она.
Ее выпустили через несколько дней, и я осталась наедине со своими мыслями. Следователь вывел меня из равновесия, когда сказал, что Катя