– Чего? – прошептала Поля осипшим в миг голосом. – Зачем он вам сдался Прошка-то? Ведь не поломалось вроде ничего.
– Мне? – Настя лукаво улыбнулась. – Мне не за чем.
– А чего? Чего тогда вы его требуете-то? Не возьму я в толк никак, Настасья Ивановна.
– Для тебя, Поля. Погуляйте, повеселитесь. Я тебя отпускаю до завтра. Ты совершенно свободна. И на сеновале никого нет.
– А… – Поля широко открыла рот, жадно вдохнула, и снова закрыла.
Что сказать она не знала. Просто представления не имела. А что тут скажешь? Ведьма! Как пить дать ведьма. Все ее, Полины потаенные мысли насквозь видит! Ужо который раз ведь замечено за ней такое было… Теперича что Поле делать-то – и не думать что ли вовсе? Все стыдные мысли до единой выведала. Вот позорище-то. Ведьма! Поля испуганно сжалась – ведь и енти ее мысли коварная барыня прочесть может. Осерчает, как пить дать, осерчает!
– Да думай ты, Полюшка, о чем тебе вздумается, – Настя устало откинулась на спинку стула. – Я счастья твоего хочу. Не бойся. Только очень прошу тебя, будь осторожна, ты же еще не замужем. Береги себя. Хорошо?
– Ага… Оно, конечно… – Поля пятилась, часто перебирая большими, растоптанными босыми ступнями, пока не уперлась широкой спиной в дверной косяк. – Спасибо вам большое, барыня.
Ведьма! Как пить дать ведьма! Поля и раньше замечала, что барыня ее всю словно насквозь видит – всю, до самых тайных секретов. А сколько раз Настя отвечала на вопросы, которые Поля только еще задать собиралась. И желания словно угадывала. И обманы все тут же раскрывала – бац, и видит все! – хошь прячься, хошь таись, без толку. Все одно – правда открывалася, как она есть, так и открывалася. Поля бывалоча таит, таит какую провинность, а барыня как спросит прямо в лоб, словно стояла и видела, как Поля бедокурила – ничего и не оставалось, как слезно виниться, да прощенья вымаливать. А откуда ж спрашивается, барыне, к примеру, знать, что Поля у ейного отреза, прикупленного на платье, на локоток бархата аккуратненько откромсала? Ну откуда, если тот бархат в сундуке под замком лежит, а резала его Поля глубокой ночью, да к тому ж когда барыня в отъезде была? А та ей по возвращенью, как ни в чем ни бывало, ласково так и говорит: «Поля, мал отрез-то, ты ж из него и сшить ничего не сумеешь, нужно было спросить меня, я тебе побольше бы подарила». А потом посмотрела куда-то сквозь растерявшуюся в конец пунцовую от стыда Полю, расхохоталась и велела весь отрез Поленьке забрать, потому что ей он не приглянулся – цвет, говорит, мрачноват. А как ей цвет может быть мрачноват, когда и не видела она его цвету-то того, да и не могла увидеть глазами-то своими незрячими, что уж тут…
Ведьма! Вот оно что. Как пить дать ведьма.
А