– Кого господь послал?
– Бог в помощь Емельян, – сказал Евграф.
– Да и сам не плошаю, – ответил Емельян горделиво, откинул щеколду, распахнул калитку на смазанных дёгтем шарнирах, – брёвна готовлю на последний венец.
– До снегу хочешь закрыть крышу? – поинтересовался Степан.
– Стараюсь. С братом вдвох рубим два дома. Наготовил я на венец, кладём. Он срубил – я к нему помогать.
– Мотаю на ус твою допомогу, пригодится и нам со Степаном. – Евграф пожал протянутую руку Емели, подождал, пока Степан отожмёт и несколько конфузливо продолжил, – мы к тебе по серьёзному делу, Емельян.
– Проходи на баз, коли не шутишь.
Напарники задвигали ногами, смущенно остановились напротив сруба будущего дома, отливающего желтизной ошкуренной сосны.
– Тут такое дело, не совсем нам сподручное, – взял на себя первую роль Степан. – Сестры твоей Глафиры да и тебя касается…
– Не хай вытворила что-то? – нахмурился Емельян, ощерив свои крепкие зубы.
– Та ни, всё ладом. Мужика ей сыскали, с тобой совет решили держать.
– Что за мужик? – оживился Емеля.
– Земляк наш – Серафим Куценко, летом прибыл на подводе с поклажей, а вдов – жену дорогой схоронил, двое ребятишек. Надел взял и уже запахал три десятины. Ему баба – во как нужна! – Евграф провёл ребром ладони по горлу.
– Без бабы мужику не жить, – торопливо согласился Емеля, – видел я его. Мужик, как многие, мосластый. Вам-то он кто, сродственник?
– Та ни, знакомец, ночевал у меня две ночи, показался мне ладным. Ищет себе жинку.
– Где он сам-то?
– Как тебе сказать, – замялся Евграф, – морда у него расквашена, синяя, упал неловко с бодуна.
– Мне сивушный зять даром не нужен, – насмешкой ударил Емеля.
– Та ни, пьёт в меру. Мы бы повременили со сватовством, да ждать некогда. Время уходит, к зиме нам и ему надо прибираться. С жинкой-то веселее, сподручнее. Поддержи, если сестре долгой вдовьей доли не желаешь.
– Не желаю, только жених этот, что кот в мешке. Против справного мужика не озлюсь. Сестре решать.
– Что верно, то верно, – сказал Степан, – поторопились мы. Ни печка, ни квашня не готовы, а мы блины собрались печь. День свободный выкроился, вот и наладились к тебе. Не обессудь.
– Погодьте, мужики, вы ж как снег на голову, пройдём в хату, побалакаем с сестрой, – заторопился Емельян, выбрасывая руку вперед с узловатой почерневшей от работы пятерней, приглашая проходить.
Друзья переглянулись, пряча нерешительность в карманы.
– Тронули, бах и сварим кашу.
Топтали сапогами двор не спеша, на ходу припоминая, как и о чём говорено в таких случаях. Припоминалось плохо. Виденное и слышанное когда-то мутилось, как лужа от косого дождя на разбитой дороге.
– Принимай, хозяйка сватов, – гаркнул чёртом Емельян в широко распахнутые двери.
– Тю, скаженный, перепугал дурной шуткой! – раздался звонкий голос Мани.
– Ничего