Барл полез по ближайшему склону. Временами поверхность покрывала твердая корка, на которой он легко мог держаться, но порой ноги погружались до середины икр. Барл отчаянно карабкался вверх. Задыхаясь, чувствуя боль в груди, он взобрался на вершину первого холма, спустился в мелкую долину по другую сторону и полез на следующий склон. Позади оставался отчетливый след потревоженных, разбегающихся созданий, нашедших приют в толще живого холма. То и дело удирали разбуженные появлением человека маленькие многоножки. В оставленных им следах извивались жирные белые черви. В поле зрения то и дело попадали и тут же исчезали разнообразные жуки.
Одолев полмили, Барл лишился последних сил. Он споткнулся, упал и остался лежать, хрипло дыша. Серое небо над ним стало темно-красным, и краснота быстро таяла, поглощенная тьмой. Но с запада еще лился угасающий свет.
Парень судорожно, со всхлипом дышал, стискивая в руках зазубренную дубинку. Что-то огромное, с крыльями-парусами, взмыло силуэтом на фоне заката. Барл лежал неподвижно, стараясь восстановить дыхание и силу в ногах.
Шум от муравьиной армии не умолкал. Наконец, над гребнем последнего холмика, который преодолел Барл, появились сначала две маленькие блестящие антенны, а потом и весь муравей. Предтеча орды смело двинулся вперед, неустанно махая антеннами. Барл услышал тихое пощелкивание его лапок.
Навстречу муравью летело облачко испарений. Тех самых, что собирались над горной грядой в низкое облако. Облачко окутало муравья, и тот вдруг задергался, беспорядочно размахивая лапками. Если бы на месте насекомого оказалось другое животное, то оно задохнулось бы сразу. Но муравьи дышат через вентиляционные отверстия на животе, поэтому этот лишь беспомощно корчился на губчатой поверхности холма.
Барл вдруг почувствовал сначала тепло, потом жар. Впечатление неожиданное и непонятное, поскольку он никогда не ощущал тепла открытого огня или солнца. Единственное тепло, известное ему – это теплое убежище, куда набивались его соплеменники, чтобы спрятаться от промозглой ночной сырости.
Их дыхание и тепло тел нагревали убежище и помогали выжить. Но здесь температура воздуха поднялась куда выше. Она стала невыносимой. Барл с усилием пошевелился, и на мгновение ощутил под собой прохладную поверхность гриба. Но жар вокруг продолжал нарастать, пока кожа парня не покраснела, и ее не начало жечь.
Казалось, что разреженные испарения сгущаются. От них уже болели легкие, и глаза наполнялись слезами. Барл все еще дышал с трудом, хотя кратковременный отдых сделал свое дело. Но жар заставил его вскочить на ноги. Он с трудом вскарабкался на гребень следующего холма и оглянулся.
Парень стоял на самом высоком холме и видел фиолетовые гряды, уходящие в сгущающиеся сумерки. Он проделал уже больше половины пути до северного края холмов. Осталось около четверти