С дочкой Настей в огоре пишет свой роман
Да что пианино! У калитки нашего дома долгие годы стоялС на приколе небольшой автобус, который уже и не помню, где братец достал и как подкатил к дому. Никакого практического применения этому транспорту не было… А, впрочем, вначале пробовала мама хранить в нём огородный инвентарь, но когда кто-то сорвал замок и унёс даже лопаты, то автобус так и остался стоять открытым и в нём иногда играли дети, а позже находили приют бездомные кошки и собаки.
С детьми, – Настей и Максимомм, – на огороде
Да, конечно, реальная рутинная жизнь для брата была серой необходимостью, с которой, – не скуля и не делая из этого драмы, – он просто мирился, ища и находя в ней то, что заставило бы напрячься для преодоления препятствия, выдуманного им самим и это, вечно будоражащее желание, подталкивало его к действиям, непонятным здравому человеку. К примеру: ну зачем было день за днём выдалбливать из огромного пня, который однажды объявился у нашего порога, улей для пчёл? Ведь на его «пасеке» уже стоял один, сбитый им же из досок. А зачем было привозить к дому огромную металлическую трубу длиной в десять метров и диаметром в полтора, копать для нее яму, при помощи друзей и соседей закатывать её туда, зарывать, а потом строить над ней навес. Правда, было это во времена усиленной пропаганды «угрозы нападения Америки на страну Советов», но не думаю, чтобы затевалось это ради убежища, а… Нет, не знаю ответа и сейчас: для чего? Но труба всё ж нам послужила: в жаркие летние дни мама хранила в ней овощи, которые с вечера готовила для базара, да и кур как-то попыталась в ней поселить, но те не захотели признать достоинств надежного курятника.
Понимаю: у каждого – свои тараканы в голове, вот и у Виктора… Ну не мог он расстаться с уже неработающей стиральной машиной, приёмником, телевизором потому, что становились они для него чем-то живым, одухотворённым и поэтому: «Ну, как можно выбросить-то?» Да-а, как он мог выбросить то, что служило ему столько времени? Так же – и с родным домом… Когда умерла мама, он остался один, и я в очередной раз начинала скулить: «Ви, переселяйся к жене и детям в Брянск, ведь чтобы жить в нашей родной хате, нужно крепкое здоровье и хорошие ноги, а твои…» На что он качал головой, смотрел на меня сразу темнеющими глазами, и я в них считывала: «Ну как можно предать родное гнездо?»
На огороде с мамой и племянником
2013-й
Да, Вить… Так ведь он тебе не племянник… Ну, как «как»? Валя твоя племянница, а её внук… Ладно, верю, что оговорился… Да ты что! В восемь утра пришел и уже выпивши? Ой, плохо. Бедная Валентина!.. Ну да, в шестнадцать лет и выпивает. А где ж он деньги-то заработал на пиво?.. На стройке. Да не ругай ты его, несчастного, ведь ребёнку обидно, что при живом отце и матери он – сирота… Мало ли что бабка с ним!