– Вот же черт возьми!
Дел прибавилось, причем с неожиданной стороны.
Андрей
Андрей переслал документы на электронную почту французского комиссара и взглянул на Машу: какая же глупость его ревность и обида на офисные подколки. Тогда как вот же она тут, с ним. И смотрит на него снова живым родным взглядом! Он протянул руку через стол, чтобы дотронуться до тонких пальцев, как вдруг особенно громко заиграл ее мобильник. И рука Андрея испуганной мышью быстро убралась обратно на клавиатуру: печатать отчет для начальства.
А Маша копалась в своей сумке в безнадежной попытке найти сотовый. И отыскала его, как водится, как раз в тот момент, когда телефон наконец замолчал. Она взглянула на экран, нахмурилась и набрала номер.
– Привет, Петя, – сказала она в трубку, и Андрей резко перестал изображать трудовое рвение и уставился, не стесняясь, на порозовевшую Машу. Петя?! Какого?.. – Нет, еще не закончила. – И она кинула виноватый взгляд в сторону Андрея.
Тот, мгновенно позабыв о тщете ревности, нарочито развернулся обратно к экрану. Но внутри у него все аж задрожало от ненависти к настырному Пете, а уши выхватывали чутким локатором Машин негромкий голос среди шумного кабинета: ударов коллег по клавишам компов, хохотка Хмельченко на заднем плане, обсуждения завтрашней операции в углу у окна.
– Нет, – говорила Маша тихо в трубку (это чтобы никому не мешать? Или…), – у меня нет никаких планов, но…
Андрей хмурился, сосредоточенно глядя в пустой экран.
– Хорошо, – засмеялась Маша. – Ты, Мацуев и Бетховен – этой троице противостоять невозможно. До вечера!
И положила трубку. Андрей продолжал старательно пялиться в монитор.
– Меня пригласили на концерт Бетховена, – услышал он ее виноватый голос. – Ты не против?
Андрей даже не повернул головы.
– Как можно возражать против Бетховена? – сказал он холодно. – За кого ты меня принимаешь?
– Я очень люблю Бетховена… – тихо продолжила Маша. – И давно его не слышала.
«А диск послушать дома нельзя?!» – хотел было спросить Андрей, но сам себя устыдился. Посмотрел на ее смущенное лицо и сказал вслух:
– Иди, конечно, – и добавил, мрачно усмехнувшись: – Вот спасибо Пете! Ведь я б тебя пригласить на концерт Бетховена вряд ли бы догадался, правда?
Маша уже открыла рот, чтобы ему возразить, да так и замерла: и верно, представить себе Андрея, рассуждающего о специфике игры Мацуева, было сложно. Вид у нее сделался такой растерянный, что Андрей не выдержал, рассмеялся. Маша несмело улыбнулась, а потом расхохоталась, на удивление всему отделу и на радость Андрею, который уже сто лет не слышал, как она смеется. «Спасибо тебе, Петюня, – сказал он мысленно, любуясь Машей. – Так уж и быть, прощу тебя для начала».
Но в семь тридцать у Маши очередной раз зазвонил мобильный, и она, повторяя в трубку:
– Да-да, не опаздываю, хорошо, у входа! – сложила в сумку копии