Вдали заурчал, поднимаясь в гору, мотор приближающейся машины. Светлана подхватила свитер и почти бегом выскочила из комнаты.
Геннадий снял шапку и картинно встряхнул, брызнули по сторонам капельки мгновенно растаявшего в помещении инея. Как в театре, подумала Светлана. Время от времени наступал период, когда муж начинал вести себя так, словно за ним наблюдали. Случалось это нечасто, но всегда заставало Светлану врасплох, и она чувствовала себя статистом, которому забыли сказать название исполняемой пьесы.
Геннадий подошел к зеркалу и пытливо осмотрел свое лицо.
– Что новенького в пубертатных широтах? – Он широким движением мотнул головой в сторону Виткиной комнаты, напомнив разгулявшегося барина. – Оделась уже? Нам скоро выезжать.
В голове Светланы зазвенели цыганские бубенцы и эхо конских копыт.
– Не пойму, что с ней происходит, – сказала она, усилием воли придавливая разыгравшееся воображение.
– На то они и подростки, – Геннадий широко улыбнулся в зеркало, – в растущем организме бродит бешеный гормональный коктейль. Любая проблема выглядит драматично. Наберись терпения, пройдет время, Вита повзрослеет, и мы с улыбкой вспомним прошлое.
– Ты правда так думаешь? – Светлана вытянула шею, пытаясь поймать взгляд Геннадия в зеркале.
– Уверен. – Геннадий повернулся и потрепал ее по плечу.
«Спасибо, барин», – тоненько сказал внутренний голос. Светлана икнула от неожиданности.
– Что? – повернулся Геннадий.
– Дерзит, говорю, – Светлана перевела дыхание, – не хочет никуда ехать.
– Так и сказала? – В глазах мужа мелькнул тревожный огонек. – Объяснила почему?
– Уши, говорит, у борцов противные…
Настороженное выражение мгновенно испарилось из глаз Геннадия. Он красиво закинул голову и рассмеялся:
– Какая внимательная! Уши у борцов – еще те, хороший пельмень позавидует!
Светлана дождалась, пока стихнут разливы легкого, как летний дождь, смеха.
– Обедать будешь?
– Нас накормили. Шура из «Березки» целый противень тефтелей притаранила, Леночка ей помогала. Чудная девчушка. – Геннадий одобрительно покачал головой.
– Лена, небось, матери не хамит, – вздохнула Светлана.
– Чужая душа потемки, – Геннадий сморщил нос, словно унюхал что-то несвежее, – никогда не знаешь, что происходит за чужими стенами. Пойду погляжу на надутую Виткину физиономию.
Геннадий сказал все легким тоном и наверняка не имел в виду, что она отвечает за Виткино настроение, но Светлане все равно захотелось начать оправдываться.
– С тобой она хотя бы нормально разговаривает, – затараторила Светлана, – давай я бульон согрею, а ты отнеси. Мясо, так и быть, может не есть.
– Не пищей единой жив человек, – отмахнулся Геннадий