Через две минуты скоростной лифт унёс его с двухсотметровой высоты наблюдательной вышки на полукилометровую глубину поста управления полигоном.
Пост представлял собой квадратный зал, три стены которого пестрели циферблатами и индикаторными панелями, а четвёртая – экранами разного калибра и назначения. За пультами управления сидели всего пять человек – операторы связи, инженеры технического контроля и начальник полигона. Испытания проходили в условиях дикой секретности, поэтому в зале не было даже обычных военспецов, представляющих различные рода войск.
На лицах обслуживающего персонала, свыкшегося с постоянным риском ошибки в расчётах, лежала печать тщательно скрываемого страха, неуверенности и ожидания чего-то ужасного и непоправимого, от чего нет спасения и чему нет названия.
Очередная группа РУМО[3], подумал Каудери, не отвечая на приветствия. всё равно о результатах испытаний станет известно – и даже раньше, чем об этом думают разини из корпуса спецопераций. Если мощность гравитационной бомбы хотя бы вполовину такова, как обещали яйцеголовые[4], то твердь земная отзовётся не хуже, чем «Нью-Йорк таймс» на появление прыщика на носу тёщи президента. Толчок отметят все сейсмостанции мира, а заодно станут известны и координаты эпицентра, и – прости-прощай секретность.
– Всё готово, сэр, – доложил длинный и худой, как антенна высокочастотной радиосвязи, генерал Баум, командующий испытаниями. – Старт по команде или вы…
– По расписанию, – отрывисто бросил Каудери, со вздохом облегчения опускаясь в центральное кресло.
Генерал Баум остался стоять рядом, молча радуясь, что инспектором Пентагона оказался старый знакомый – педантичный, неразговорчивый, вечно угрюмый бригадный генерал Генри Каудери, слывший самым объективным из генералов комиссии по контролю за вооружением.
– Кто лётчик? – спросил Каудери, поглядев на часы. До старта В-III оставалось ещё пятнадцать минут.
– Майор Киллер.
– Дайте его на связь.
– Он, наверное, уже в самолёте…
Каудери повернул голову к Бауму, и генерал, пожав плечами, дал команду оператору. Через две минуты на экранчике видеофона появилось взволнованное, слегка удивлённое лицо майора.
«Совсем юнец! – подумал с долей досады и разочарования Каудери. – Ещё не взлетел, а уже чувствует себя национальным героем!»
Полковник Тиббетс, наверное, когда-то тоже чувствовал себя героем, когда сбросил атомную бомбу на Хиросиму… И ничуть не терзался, узнав, чем кончился его налёт… Судя по виду, майора Киллера тоже не станет мучить совесть, такой сбросит, не задумываясь, всё, что угодно и куда угодно…
– Вот что, сынок, – пробормотал генерал. – Тебе уже всё объяснили, не буду повторяться. В случае… сам понимаешь, всякое может