Наумов кивнул. Банглин помолчал, медля выключать связь, выжидательно глядя на врача. Наконец Наумов шевельнулся.
– Я не буду звонить… должен решить сам. Извините, если… А ещё вопрос можно? Совет собирается из-за случая с космонавтами?
Банглин вдруг улыбнулся по-настоящему: улыбка у него была хорошая, добрая и немного грустная.
– Я же сказал: не преувеличивайте проблемы до масштабов, способных потрясти человечество. Нет, Совет будет решать множество задач, и лечение поражённых излучением учёных – одна из них. Но для вас, – Банглин погасил улыбку, – для вас она остаётся главной. Это именно тот экзамен, не сдать который вы не имеете права. Всего вам доброго.
Виом погас.
«А ведь он решил, – понял Наумов. – Он решил, это заметно. И Зимин решил – по-своему, и Молчанов… А я… Я – врач? Чего я боюсь больше всего: принять неправильное решение или оперировать? Не знаю… не знаю!»
Наумов убрал одну из прозрачных стен кабинета и подошёл к образовавшемуся проёму.
Как странно: один говорит – проблема серьёзней, чем ты думаешь, и он прав. Другой – не преувеличивайте масштабы проблемы, такие тысячами встают перед человечеством, и он тоже прав! Наверное, всё дело в том, что проблема, мизерная для всего рода людского, оборачивается макропроблемой для одного человека, перед которым она встала, превращается в такую ношу, что выдерживает далеко не каждый. Но чёрт возьми, каким же образом из тысяч субъективных мнений формируется одно объективное знание? Маленькая задачка, слишком ординарная для цивилизации, и как же она велика, когда выходишь на неё один на один!.. Как сделать, чтобы не ошибиться? Как спасти двоих, стоящих на грани вечности, и уберечь живых, рискующих жизнью каждый день, идущих на подвиг и не знающих этой своей добродетели? Как?..
Над чёрным остриём вулкана на другой стороне бухты всплыл узкий серп месяца – чаша амриты, из которой боги извечно пили своё бессмертие. Бухту пересекла зыбкая, блещущая рассыпанным жемчугом полоска. Кричала птица, вздыхал ленивый прибой…
Наумов подставил лицо прозрачному свету, а в ушах вдруг раздался басовитый гул юпитерианских недр, свисты и хрипы радиопомех, писк маяков и исчезающий, задыхающийся человеческий голос: «Падаю! Не могу… Прощайте!..»
Спасти тех, кто сейчас идёт