Монк невесело усмехнулся, видя такую перемену в поведении собеседника. Если жертва – служанка, то, стало быть, сама и виновата (не заводи сомнительных поклонников!); но если это леди, то изволь удвоить число патрульных и немедля излови убийцу.
– Ну? – вопросил хозяин, вглядываясь в лицо Монка; ему уже казалось, что полицейский глумится над ним.
– Как только мы найдем его, мы выясним, что он здесь делал. – Уильям старался сохранять хладнокровие. – Всему свое время. Если вы сообщите мне имя доктора, я спрошу его, не заметил ли он какого-нибудь подозрительного субъекта.
Хозяин написал имя на клочке бумаги и протянул инспектору.
– Благодарю вас, сэр. Всего доброго.
Однако доктор, погруженный в свои собственные проблемы, помочь ничем не смог. Он даже не заметил дежурившего на улице Миллера. Единственное, что он мог сообщить, – время своего прихода и ухода.
Лишь во второй половине дня Монк вернулся в полицейский участок. Сообщение Ивэна совершенно ошеломило его: никто не мог пройти незамеченным в ту ночь по западной части Куин-Энн-стрит. Его бы обязательно увидели хотя бы несколько слуг, ждущих своих хозяев возле дома, где происходил званый вечер. Гостей там набралось довольно много, были и опоздавшие, и уехавшие слишком рано; экипажи, которым не хватило места на каретном дворе, стояли прямо на мостовой.
– Однако в такой толпе можно и не обратить внимания на чужака, – с сомнением произнес Монк.
– Нет, – без колебаний ответил Ивэн. – Не говоря уже о том, что, в большинстве своем, все они давно перезнакомились друг с другом, на них ведь были ливреи. Появись там кто-нибудь чужой, он бы смотрелся как лошадь в стаде коров.
Уильям улыбнулся, услышав это чисто деревенское сравнение. Ивэн был сыном сельского священника, и в речах его часто проскальзывали воспоминания детства. Кстати, это было одним из тех качеств, которые Монку очень нравились в сержанте.
– А кто-нибудь из них? – предположил он, присаживаясь за свой стол.
Ивэн покачал головой.
– Они были заняты разговорами, возней с лошадьми, болтали и ухлестывали за горничными, да и фонари на экипажах все горели. Если бы кто-нибудь полез по трубе на крышу, его трижды успели бы заметить. Никто из слуг даже не выходил на дорогу в одиночестве, они в этом уверены.
Монк не стал допытываться дальше. Он и не предполагал, что грабителем может оказаться какой-нибудь беспутный лакей. Лакеи ведь все, как на подбор, крупные важные парни, вдобавок пышно разодетые. В таком наряде вряд ли залезешь по водосточной трубе и пройдешь потом по карнизу, балансируя в темноте. Это искусство требует совсем иной экипировки.
– Значит, в дом он попал иначе, – заключил Монк. – Например, с Уимпол-стрит, дождавшись, когда пройдет Миллер. Что, если он лез с тыла,