– Сэм. Хорошо, что ты здесь. Это обрадует твоего отца, – говорит доктор Фосс.
Я машинально тянусь к руке отца, как делал на протяжении последних четырнадцати дней. Но прежде чем я успеваю прикоснуться к нему, он поднимает руку, я отстраняюсь и натыкаюсь на мишку Фосси.
Мой отец стонет, его рука совершает какое-то движение в воздухе и падает. Тело приподнимается и изгибается, я невольно представляю себе садовый шланг.
Доктор Фосс отталкивает меня в сторону.
Передо мной вырастает стена спин.
За ней я чувствую своего отца: кажется, будто он пробивается через все эти круги, мчится сквозь все сферы жизни. Кому, сон, измененное состояние сознания – прямо к центру, к бодрствованию, и будто за ним по пятам следует мрак, такой плотный, что уже окутывает его и тащит назад.
Я ощущаю его так ясно, как никогда прежде.
– Папа!
– Желудочковая тахикардия, – говорит кто-то, – пульса нет.
Руки вокруг тянутся к шприцам, канюлям, зондам, трубкам.
– Дефибрилляция, триста шестьдесят.
В этот момент голубые глаза электродов на груди отца дополняются еще одним красным глазом.
– Доктор Сол? Мерцание желудочков!
– Спокойствие, ребятки, спокойствие. Уровень глюкозы?
– Три, два, один.
Гудение, звук удара, похожий на столкновение двух машин.
Мрак рассеивается, будто черный дым.
Вот теперь мой отец с нами. По-настоящему и полностью С НАМИ!
Маяки. Бомбы. Молочник – эти картины мелькают передо мной. Не знаю, откуда они берутся. Хотя нет. Вру. Знаю. Но не могу понять. Я вижу тени, окружающие отца, его мужество и отчаяние. И картины, которые переполняют его.
– Массаж сердца: тридцать компрессий, два вдоха.
Две руки, одна на другой, давят на грудную клетку отца. Звук ломающегося спагетти.
– Остановка сердца.
Вот – брешь между халатами.
У отца открыты глаза! Он видит меня. Он смотрит на меня!
– Папа, – шепчу я.
Ему стоит невероятных усилий смотреть на меня.
Взгляд отца становится тверже, да, кажется, он просыпается. Он возвращается, возвращается!
Он смотрит на меня, в его глазах один-единственный вопрос.
– Спокойствие, спокойствие. Средняя гипотермия. Время, пожалуйста.
– Пять секунд, доктор Сол.
Оглушающий звук, высокий и резкий.
– Адреналин.
– Семь.
– Уведите мальчишку.
– Восемь, девять…
Так тихо, тихо. До крика…
Он смотрит на меня, но его присутствие все менее ощутимо, оно растворяется, и отец выглядит таким грустным, таким бесконечно грустным и…
– Готовим антиаритмическое средство, амиодарон, и быстро. Уже одиннадцать, я не хочу, чтобы он тут умер, понятно?! И пожалуйста, уведите парня, он все время кричит!
– Идем!
Кто-то берет меня за руку, чей-то голос, спокойный, темный и уверенный, как темно-зеленая восьмерка, произносит: «Сэм, он не умрет, этого не случится,