Король хумуса, королева ванны. Илан Хайтнер

ненароком, помешаться рассудком. Тебе может вдруг отсосать девица, с которой ты познакомился три минуты назад. Там можно учиться тому, что нравится тебе, и никто не станет тебе доказывать, что это не практично. И там можно ощутить, что ты да имеешь право быть самим собой, и заниматься тем, что нравится тебе, без того, чтобы кто-нибудь выносил тебе мозг по этому поводу. И помимо всего прочего, это единственное место в мире, где можно стать миллионером, делая статуи из зубочисток, или лепить жвачки на спинках стульев и называть это высоким искусством. Это такой огромный рынок возможностей, что достаточно иметь немного творческих способностей и стремления, и ты далеко пойдешь. Там нет предела совершенству, и со временем начинаешь понимать, на сколько это верно.

      А вот с девицами было тяжело. Было совершенно непонятно, как к ним подкатывать. Какой пароль к ним подходит? Типа, I am Amir, I am from Israel, do you want to go out for a drink? Фигня какая-то… Чего там у них вообще принято говорить в таких ситуациях? У нас, например, есть взгляд, есть язык тела. Например, она прикуривает сигарету, ты киваешь ей, типа так держать, сестрёнка, она тебе слегка кивает в ответ, и тогда ты можешь к ней подкатить. А тут нет взгляда. Никто на тебя не глядит. И что? Просто так подкатывать с бухты-барахты? Hi, типа, I am Amir, типа, I am from Israel, you are beautiful, you know?

      Вот так сидел я на Вашингтон сквер и думал обо всем этом, как вдруг меня разобрал жуткий голод, и, странно, но мне подумалось о хумусе. Какой выбрать: Ашкара или Баадунес? Типа, когда я вернусь домой, в какой из этих двух я перво-наперво зайду? В тот раз победил Ашкара. Я представил себе, как я останавливаю мопед, снимаю каску, улыбаюсь и захожу внутрь. А внутри мне, типа: «как дела, мужик?» и не важно, что так они обращаются к каждому, кто входит, все равно приятно. Усаживаюсь, под очередную хохму одного из официантов и под улыбки остальных. Солнце заливает улицу своими лучами. Лук с редиской, как только что с грядки, приземляются на стол вместе с корзинкой свежих пит, еще горячих, через две секунды после того как туда приземлился я. И вот, самая лучшая в мире еда уже на столе. А рядом друзья-приятели. Мы все едим вместе, и в воздухе царит атмосфера любви и благоденствия. Так это делается в Израиле, когда общая тарелка стоит для всех посреди стола, даже если каждый ест из своей. Часть неповторимого вкуса хумуса как раз состоит из этого «вместе», и из объединяющего всех, кругового движения, когда вымазывают хумус кусочком питы из общей тарелки.

      Именно поэтому американцы и не употребляют хумус. Пита, загребающая хумус по кругу с круглой тарелки – для них это чересчур округло. У них так рука не двигается. Они думают и живут квадратными понятиями. Ну, максимум, палочки для суши – еще куда ни шло. Но кушать руками, загребая вот так по кругу? Чувак, это Америка. Здесь нет ничего круглого. Если ты швейцар, то бишь тот, кто открывает и закрывает перед другими двери, то такая у тебя работа, и ты будешь гордиться ей, будешь заниматься ей всю свою сознательную