– О будущем? Или о деньгах? – подкалываю я приятеля.
– Без денег нет будущего! – отрезает он.
– Ты можешь говорить прямо, Кисель?
– Эх, Солома. Что ж тут непонятного. – Женька с опаской зыркает по сторонам и, хотя рядом никто не вертится, переходит на шепот. – Дэн меня кое-чему научил.
Наш преподаватель английского тридцатилетний Денис Голубев выгодно отличается от матерых воспитателей интерната. Он не кричит, загадочно улыбается, а выглядит так, словно только что сошел с круизного корабля, где царит вечный праздник. В общем, клевый чувак, свой в доску! Любит по душам поболтать, и моим здоровьем интересуется.
– И чему же он тебя научил? Английскому мату? – ухмыляюсь я.
– Дурак ты, Солома. Забудь об английском, хотя он тоже нам пригодится. Дэн обучил, – и Кисель шепчет мне на ухо: – как делать приятное мужчинам.
Ни хрена себе! Я шарахаюсь и пялюсь на приятеля.
– Чего?!
– Того! Тому самому, что им делают женщины!
– Но ведь ты… у тебя не как у женщин.
– Какой же ты дремучий, Солома. – Кисель смачно обсасывает пивное горлышко и затягивается сигаретой. В уголках его губ дрожит похабная улыбка. – Секс понятие многогранное. Есть куча мужиков, которые предпочитают юношей и платят за это.
Он отклячивает задницу и игриво вертит ею. Я потихоньку въезжаю, к чему клонит Кисель. Он всегда цеплялся за любой способ заработка, но чтобы такое! О, боже! Многое еще не укладывается в моем куцем сознании.
– Но ведь мы…
Я смотрю на свои обездвиженные ноги, на скрюченные коленки Киселя между костылей, и не могу произнести очевидное. Я урод! Калека! Инвалид! Или, как придумали люди из телевизора, ЧОВ – человек с ограниченными возможностями. А некоторые приторно добренькие чиновники лыбятся на телекамеру и убеждают: «с неограниченными», или нахваливают: «это особенные дети». Их бы под поезд, а потом в мое кресло. Наслаждайтесь «неограниченными» возможностями «особенные»!
Кисель прекрасно понимает меня.
– В том-то и фишка, Солома. Есть чокнутые, готовые платить за уродство реальные бабки. Во! – Возбужденный приятель демонстрирует в кулаке свернутые купюры. Это впечатляет.
– И что же ты делаешь?
Женька допивает пиво, бросает пустую бутылку в помойку и под звон бьющегося стекла вытирает губы.
– Ты «Бейлиз» пил?
– Что это?
– Обалденный ликер, сладкий, вкусный. Дэн угостит, когда к нему приедешь.
– Зачем мне к нему?
– Для обучения, дурачок. Дэн натаскает, а после сведет с богатым дядькой.
– Дэн будет меня трахать?
– Не дрейфь, Солома! Как говорится, больно будет только вначале. – Женька нервно хохочет пока по его лицу не пробегает судорога. – Ты главное выпей побольше, чтобы башка отключилась. Представь себя куклой с дырками, расслабься и потрепи…
– С дырками…
Ох,