Приткнувшись в эту брешь, он открыл бардачок и вынул оттуда всё, за исключением дорожных карт, поскольку, кроме как в машине, они нигде не могли пригодиться; на всякий случай проверил багажник, но там лежали только дорожная аптечка и домкрат. Взяв с заднего сиденья куртку, положил документы во внутренний карман, перекинул её через руку, закрыл дверцы и, сунув ключ в карман брюк, зашагал прочь.
У ворот он посторонился, уступая дорогу розовому внедорожнику, за рулём которого сидела фигуристая блондинка, разговаривавшая по мобильному телефону. Они обменялись равнодушными взглядами, и, повернув направо от входа, она поехала вдоль заставленных машинами рядов, как и незадолго до этого Стэнли, пытаясь найти свободное место.
Выйдя со стоянки, он прогулочным шагом направился в сторону мегамаркета, который отлично просматривался ниже по Виндстрим-авеню, чтобы приобрести там недорогую кровать, телевизор, кое-что для хозяйства и провизию, которой бы хватило до конца недели, собираясь расслабиться и обстоятельно подумать.
Стэнли шёл не спеша, пытаясь насладиться домашним видом района и тёплым вечером. Прохожие бросали на него мимолётные взгляды, но никто ему не улыбался, и не вызывало сомнений, почему – он выглядел как зловещий ворон из его видения, занесённый холодным ветром в этот мирный и спокойный уголок: мрачный, в помятой рубашке, с уставшим, тяжёлым взглядом; окружающие видели, что с ним явно что-то не так, и опасливо сторонились.
Как неприкаянная душа, шагал он под кронами растущих вдоль дороги платанов и лиственниц, среди расступающихся перед ним людей, не способный ни подарить тепло другим, ни даже согреться.
Подойдя к огромному зданию, увешанному плакатами, обещающими скидки на различные товары, он надел куртку – рука начала уставать держать её на весу. Идя по автомобильной стоянке, занимающей всё свободное пространство вокруг магазина, Стэнли обратил внимание, что сквозь трещины пропитавшегося машинным маслом асфальта уже пробились хилые пучки травы, яростно отстаивающей своё право на те жалкие клочки земли, за которые она смогла уцепиться.
Глядя на жухлые поникшие травинки, он задумался о неистребимом стремлении жизни любыми способами зародиться и цепляться за существование. Многие были раскатаны по горячему асфальту безразличными к их судьбе шинами и подошвами, напоминая, что слабые ростки нуждаются в защите и поддержке, иначе будут уничтожены этого даже не заметившими или безжалостно использующими их в своих целях более агрессивными и сильными.
Размышляя о таких философских аспектах, он перешагнул через хилый кустик и направился к большим стеклянным дверям, гостеприимно разъезжающимся перед входящими с пустыми руками и катящими к своим машинам огромные тележки, набитые всевозможными, зачастую ненужными, благами цивилизации,