– Какое такое горе?
– Да умер он, вот какое горе. Умер, стервец такой, ни у кого разрешения на то не спросив… А как царю теперь без Дурака? Да никак!
Воевода помолчал малость, в извилинах мысль мелькнувшую отыскивая, и с удивлением добавил:
– Цари, они ведь, ой, как в дураках нуждаются! А вот дураки в царях – нет. Ты ж смотри, однако, как получается…
Он подозрительно посмотрел на собравшихся вокруг и увлек Петю в дом, вполголоса приговаривая:
– В нашем царстве человек хоть и имеет право звучать гордо, зато сидеть должен тихо. А если кто-то знает много и не сидит тихо, так и то не беда – поможем, посадим. Только ни к чему кому не надо знать много.
Эх, – продолжал воевода, уже в хибаре Петиной, – человеку свойственно ошибаться, вот он и пользуется этим часто и с удовольствием. Ведь как оно все вышло-то? А спросил как-то раз царь-батюшка Дурака, отчего тот никогда его советов не слушает, а Дурак возьми да и ляпни, что, дескать, не всякой скотине он может позволить из себя человека делать.
Воевода захихикал негромко, чему-то своему радуясь, и продолжил.
– Осерчал на ту дерзость царь, как никогда. Слово-то, оно хоть и не воробей, но гадит метко. Велел казнить бедолагу поутру. А Дурак возьми да помри ночью, в который уж раз всех в дураках оставив.
Воевода вновь захихикал и пояснил:
– Доживи он до утра – был бы ему позор да наказание. А теперь хоронить его придется по высшему разряду, с почестями. Ведь должность у Дурака при дворе видная была – министр своих внутренних дел. Во как!.. – поднял воевода палец с уважением. – Хотя, с другой стороны, – в люди он хоть и вышел, но вот человеком так и не стал. Как дураком был, так дураком и помер.
– Ну, это еще под вопросом великим, кто больший дурак, – сказал Петя, внимательно воеводу слушая, – тот, кто правду говорить не боится, или тот, кто ее слушать не желает.
– Ты здесь палку не перебарщивай, не перебарщивай! – шикнул на него воевода. – Дело ведь не в том, прав царь или нет. А в том, что он царь.
Он помолчал и неожиданно добавил:
– Взамен Дурака царь тебя требует. Есть, говорит, в нашей сказке еще один такой дурносмех, вот пущай он теперь при дворе и смеется.
Петя как стоял с открытым ртом, так стоять и остался, не в силах слова даже единого вымолвить. А воевода продолжал, с видом человека, привыкшего всегда разделять собственное мнение.
– А ты и не противься. Человек, он ведь единственное животное, которое может дураком стать. Так что – не упускай своего шанса, Петя.
А Петя весь прямо скукожился внутри от нежелания участи такой, предрешенной ему кем-то. «Не хочу! Не желаю! – билось в голове его и рвалось наружу. – У меня есть уважительная причина, почему ее никто не уважает?!» – хотелось крикнуть ему.
– Ничего, Петя, ты главное – не теряйся, не смущайся заранее, ведь все, что случается, случается вовремя, – говорил меж тем воевода, по-приятельски по плечу его похлопывая. – Нет такого безвыходного положения, куда бы нельзя было