Я поцеловала его первой. Катерина Папакиди

временем другой нашей попутчице стали приходить смс от дочки и она даже покраснела от волнения. Мы подъезжали к Мариуполю. Окна в поезде обнажали заводские трубы и полузаброшенные дома. Послышались грустные вздохи, а мое сердце наполнялось радостью.

      В Мариуполе меня встретил чистый вокзал и солнце. Я вызвала такси и подумала о том, сколько искренности в этих рассказах, сколько правды и неприкрытой жизни, столько историй и неизбежных перипетий, насмешек судьбы. Но наравне с этой искренностью, неровной кардиограммой жизни, мне захотелось спокойствия и бездушных макбуков. С тех пор я больше не ездила в плацкарте.

      Три мушкетера

      Иногда по вечерам, я превращаюсь в опросник Марселя Пруста, но не с милыми вопросами о том, какие качества я ценю в мужчинах, а о чем-то простом, о пути и ошибках.

      Я немного бихевиорист и нахожу причины в своем поведении. По утрам я бодра, мне хочется быть стройной и успешной, мне нравится писать отчёты под кофе и любоваться движением веток из офисного окна, но ближе к вечеру, после немыслимой чашки американо, я хочу простого уюта и теплого ужина. Все это офисное, правильное по правилам, скучное без скуки становится совсем не моим.

      Мои отношения – еще одно пособие по непостоянству. Утром люблю, а вечером уже сомневаюсь и люди вокруг – как зеркала моих рефлексий. Мы бесконечно друг другу звоним. Зачем, если прошлое в прошлом? Евтушенко поможет: «Если люди в меня входят, не выходят они из меня». Не выходят. Они.

      Я бы хотела настроить свой характер как скрипку, но пока я в вечных расстройствах и никто не расскажет как жить, ну разве что мама.

      Ближе к десяти я засыпаю и просыпаюсь посреди ночи. Нет моих сил. Вспоминаю Николя. Как он крепко держал мою руку, как чинил розетки, как находил все новые и новые места в небольшом городе, чтобы я не грустила. Однажды я проснулась и увидела, как он бронирует мне место в самолете, чтобы успеть взять самое удобное, а на часах было три часа ночи.